БЕЛОРУССКИЙ ПОЛИТЭМИГРАНТ
АНДРЕЙ КИМ: «ЖИЗНЬ НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ ПОХОЖА НА ТЮРЬМУ»
Андрей КИМ, общественный
активист и политбеженец, был вынужден тайно покинуть Беларусь после акции
протеста 19 декабря 2010 года.
За время этой вынужденной эмиграции он скрывался
в России, Польше, Германии, Литве и Украине. Но он один из немногих, кто
вернулся.
Что ждет политбеженца за рубежом? Что вообще
ждет тех, кто решил уехать из Беларуси, либо вернуться? Об этом с Андреем
КИМОМ побеседовала «Новая Европа».
 —
Вам пришлось уехать после событий 19 декабря. Почему Вы приняли такое
решение?
— После событий на площади Независимости 19 декабря я отсидел 10 суток.
Чудом вышел на свободу. Но на следующий день меня уже искали. Были все
основания полагать, что меня хотят посадить снова, уже по уголовному делу.
Поэтому я и решил уехать, чтобы переждать это время. Надеялся, что истерия
пройдет. Думал, что ждать придется пару месяцев, а получилось — больше
полугода. Я вернулся только в июле. Вначале поехал в Москву, так как границу
с Россией пересечь проще всего. А после — в Киев.
— Что собой представляет «новая волна» белорусской эмиграции?
— Помимо политических беженцев я видел людей, которым тесно в
Беларуси. Возраст — до 35 лет, умные, активные люди, которые хотят развиваться,
хотят большего. Если наша страна не дает им этой возможности, они уезжают.
Хотя и не чувствуют себя там дома. Мне из-за этого грустно, потому что
они очень нужны здесь. И будут нужны в будущем.
Как правило, наши люди добиваются там успеха. Я знаю нескольких бизнесменов,
которые успешно продолжили свой бизнес в Москве. Они нашли себя в новой
обстановке, реализуют свои планы. Найти работу не сложно. Но, например,
в Москве жить очень некомфортно. Белорусу там неуютно. Темп жизни там
очень высок. В Украине по-другому — это страна, похожая на Беларусь, но
там гораздо больше свободы.
Но Россия, Украина — это «мягкий» вариант эмиграции. Во-первых, в этих
странах не возникает языкового барьера. Там можно быстро продолжить работу,
бизнес, заниматься журналистикой. И к тому же, можно срочно и незаметно
вернуться, если что ...
Молодежь, которая едет в Европу, как правило, резко разрывает контакты
с родиной. Вильнюс, Варшава — это дальше от нас, не в смысле расстояния,
а в смысле образа жизни. Надо принять новые правила, язык, незнакомое
окружение. Литва, в общем, на мой взгляд, не очень гостеприимная для белорусских
беженцев. Кроме того, известна официальная позиция литовского руководства
и «дружба» наших глав государств. Думаю, это многое определяет в отношении
к политэмигрантам.
— Есть ли взаимопомощь среди эмигрантов? Поддерживают ли они друг
друга?
— Я бы не сказал, что была какая-то системная помощь. В этом
смысле белорусы не очень общительны. Каждый сам по себе. Но поддержка
есть, и это преимущественно воля и желание конкретных людей. В Киеве меня
принимали друзья. И не только меня. Люди, которые приезжали из Минска,
находили у них место, чтобы пожить. Помощь с их стороны была не денежная,
а моральная. И это было прекрасно.
— Какую помощь оказывают другие государства белорусским политэмигрантам?
— В Украине, России со стороны государства не было ощутимой поддержки.
В Украине мы общались в основном с оппозицией. У них своих проблем хватает.
Была идея создания дома для беженцев в Киеве. Мне кажется, что это отличная
мысль. Создать дом, где человек может побыть месяц, прийти в себя, пообщаться
с теми, кто в подобной ситуации, набраться сил ... и возвращаться домой.
Я думаю, что если бы было такое место, то больше людей возвращались бы
в Беларусь. Важно, чтобы была возможность получить психологическую помощь.
А так — беглец приезжает, находит работу, перевозит семью и переселяется
навсегда.
В Евросоюзе есть много программ европейских правительств по поддержке,
в частности программа Калиновского в Польше. Это очень хорошо, но я думаю,
что ввести экономические санкции в отношении Беларуси было бы более эффективно.
— Как ты справился со страхом, паникой после побега? Какой моральный
дух среди политэмигрантов — враждебность, разочарование, ожидание?
— Проблема была не в эмоциях, а в ситуации. Я бегал, прятался
от «хапунов», как в боевиках. У мамы в больнице была облава, на квартире
обыск... Это было жуткое время. У любого человека может случиться паранойя
в такой обстановке. В Москве я принял решение, что буду делать все возможное,
чтобы расширить информацию о Беларуси — давать интервью российским, иностранным
СМИ, писать на сайты и в газеты, объяснять всем, почему я сбежал. Было
ощущение, что может что-то случиться, что меня могут украсть и никто не
будет знать об этом. Поэтому по Москве я ходил только с друзьями.
Потом я принял решение «не помнить», что за мной могут следить. Не вспоминать
о плохом. Ведь иначе жизнь похожа на тюрьму, на срок, который я отсидел
на «Володарке» в 2008 году. Я хорошо помню это ощущение, — что у меня
нет дома. Я старался думать позитивно.
В Украине — более безопасно. Таких страхов уже не было. Я начал заниматься
сайтом pashtouka.org. Это проект поддержки политзаключенных, который дает
возможность отправить открытку по интернету белорусским политзаключенным.
Я очень рад, что удалось начать и развивать этот проект. Если бы я был
здесь, я не смог бы сделать всей этой работы.
В общем, беглецу нужно время, чтобы выздороветь. Это очень непростое состояние.
После 19-го многие выезжали из Беларуси, потому что боялись. Когда люди
бегут из дома, не планируя этого, — им очень тяжело. Они приезжают в смятении.
Есть страх, отчаяние. Когда я уезжал, у меня не было с собой ни вещей,
ни рюкзака, ни денег. Я видел таких же людей. Некоторые люди «уходят»
из-за этого в запой. И так справляются с ситуацией. Но это не помогает.
— На ваш взгляд, эмиграция это выход в сложной ситуации?
— Лично для меня это был выход на какое-то время. Год назад я
говорил, что при любых обстоятельствах я останусь в стране. Но потом я
понял, что есть такие обстоятельства, при которых объективно надо уехать.
Однако не многие находят там свое счастье. Иногда думаешь, что разумнее
было бы остаться и сесть в тюрьму. Но каждый выбирает сам для себя. Я
не могу давать советы. Мне кажется, что не стоит уезжать ради комфортной
жизни. Ведь «счастье» и «комфортная жизнь» — это разные вещи.
Мы живем в бедной стране. 98% молодых людей в Беларуси в детстве чего-то
не хватало. И поэтому многие хотят благополучия, комфорта, денег. И это
понятно. Но дело в том, что когда это все получишь, не к чему стремиться.
Найти себя, свое место в жизни не получается. И тут начинаются проблемы.
Попытки подменить настоящие вещи несуществующими. Депрессия. Некоторые
многого достигли, но не победили депрессию.
Поэтому, я считаю, что счастье — это найти себя, свое призвание. А оно,
чаще всего, там, где человек родился.
— Поэтому ты вернулся? Было страшно возвращаться?
— Да, страшно. В течение нескольких месяцев у меня была информация,
что если я вернусь, меня арестуют. Но летом случилась некоторая оттепель,
связанная с кризисом. Ситуация изменилась, и я почувствовал, что возвращаться
уже более безопасно. Но, при этом, я все равно принял меры предосторожности.
Я возвращался тайно. Первые месяцы я не появлялся «на людях». Потому что,
как раз тогда было 3 июля ... Всегда, когда возвращаешься в Беларусь,
наступает какая-то паранойя. В нашей стране невозможно чувствовать себя
в безопасности. Я старался сделать все, чтобы снова не «поехать в Магадан».
— Теперь остается за рубежом много активных, политически сознательных
белорусов. Что бы ты им посоветовал? Что ждет тех, кто вернется?
— Это серьезная тема. Мне легко говорить, потому что на меня
не заведено уголовное дело. А те, кто точно знают, что на них есть «криминал»,
у которых семья ... Этим людям я бы посоветовал сделать что-то для Беларуси.
Когда начали отпускать политзаключенных, все, кто хотел вернуться, могли
это сделать. Было понятно, что преследований не будет. Но теперь уже по-другому.
Лучшие времена, чтобы вернуться, уже прошли, но будут снова. Надо просто
дождаться этого момента и возвращаться. Я желаю всем быстрее вернуться
в Беларусь. В страну, где их не будет ждать арест, и где они смогут спокойно
заняться своей профессиональной деятельностью.
— Что бы вы посоветовали людям, которые мечтают уехать?
— Можно и нужно жить здесь. Ведь многие европейцы нам завидуют,
говорят «здесь, в Беларуси вы можете делать то, что мы не можем делать
в Европе. Вы можете создавать будущее, вы можете создавать историю». Действительно,
мы живем в стране, где почти ничего нет. Придет время, и надо будет все
создавать, — отстраивать, начиная с государственного управления, журналистики,
и продолжая другими профессиональными сферами. А люди уезжают туда, где
все это уже устоялось. Там ничего невозможно изменить, потому все уже
сделали предыдущие поколения.
Стоит поехать, чтобы посмотреть, научиться, но потом вернуться, чтобы
работать и занять свое место здесь.
Я в детстве мечтал стать миссионером. Мне кажется, что я и буду
миссионером, только ехать никуда не надо будет. Здесь, в Беларуси у нас
есть миссия строить «новое общество». Как раньше миссионеры ехали в Африку,
так надо ехать в Шабаны. От нас зависит, какое государство мы построим.
|
