НА ГЛАВНУЮ
НОВОСТИ

СОН, СТАВШИЙ ЯВЬЮ


ВАЛЕНТИН ЧЕН, РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ, №104, ИЮНЬ 2008 г.

     Человек с таким именем и фамилией по определению был обязан стать известным. Что и случилось 26 мая 2008 года, когда в анналы Российской академии наук было вписано имя нового член-корреспондента РАН Эдуарда СОНА. Доктор физико-математических наук, профессор Московского физико-технического института он много лет назад избрал ту счастливую стезю, по которой его ведет путеводная звезда удачи. Но только ли удачи?

ЭДУАРД ЕВГЕНЬЕВИЧ СОН— Эдуард Евгеньевич, вообще по жизни часто ваша фамилия становилась предметом шуток и розыгрышей?

— Было. Эдиссон, например...

— А если серьезно, то случившееся — в самом деле «сон, ставший явью» или цель, к которой вы шли долго и осознанно?


— Мне кажется, это было в какой-то степени предопределено. Хотя могло состояться лет на десять раньше. До распада Союза мы занимались оборонкой, прикладной наукой, все развивалось нормально, а потом с 90-го по 98-й год, когда нужно было выживать, работал, как многие российские ученые, в разных зарубежных компаниях. Это время выпало.

Потом работы продолжились. Мне повезло, я попал к научному руководителю, с которым мы начинали. Это был очень высокий уровень науки, мы занималась ядерными ракетными двигателями, сейчас это, фактически, новое научное направление. Россия здесь, безусловно, занимает ведущие позиции. И эта деятельность, так или иначе, должна была привести к тому, что отдельные лидеры направления по уровню должны были стать академиками.

Ну и потом, результат не приходит без трудолюбия, без интереса к работе, без научных публикаций, связей… Сама область науки, которой мы занимались, она интересна и с фундаментальной, и с прикладной точки зрения и имеет прямой выход на современные нанотехнологии.

— В России много выдающихся ученых, но не все становятся членами-корреспондентами. В сегодняшних реалиях статус членкора что значит?

— В уставе РАН четко прописаны права и обязанности члена академии наук — развивать современную науку. Право это имеют все. Любой сотрудник академии, даже не являясь член-корреспондентом или академиком. Но член-корреспондент просто обязан создавать научные коллективы, а не трудиться один, должен заниматься научной самостоятельно и помогать научным коллективам. Должны быть научные школы и ученики.

Российская академия наук имеет особый статус. В мире всего две или три академии, где государство академикам доплачивает. В других странах мира есть даже вступительный взнос, чтобы стать академиком. Фактически в послевоенные годы началось возрождение академии наук, когда ей было поручены задачи, связанные с оборонным комплексом, начались исследования связанные с космосом. Всегда должен быть стимул, всегда должно быть большое количество ступеней служебной лестницы, по которым надо двигаться вверх.

В компании «Самсунг», где мне пришлось поработать, 22 ступени служебной лестницы. Ты можешь всю жизнь подниматься, но не можешь быть только стать президентом, потому что компания частная, но 4 верхние ступени — это директора, которые имеют право сами распоряжаться финансами. Стимул к росту всегда должен быть, и всегда надо совершенствоваться.

— Вы производите впечатление, с одной стороны независимого, а с другой — гибкого, хорошо понимающего реалии современной жизни, правила игры. В этом смысле всегда ли эти правила приемлемы для вас, и как вы находите компромисс?

— Я человек не конфликтный. Это то, что пришло от моих родителей, моего воспитания и моего научного руководителя... Что касается реалий то, все мы живем в обществе. Я 15 лет проработал проректором по научной работе практически при двух ректорах, разных по характеру, методах управления. Удавалось решать проблемы в большой организации с множеством проблем, и у меня практически со многими сложились хорошие отношения, я всегда старался помочь. В какой степени это удалось, это другой вопрос.

Конфликтности у меня в характере нет. В то же время достойно отстоять свои позиции — это принципиально и это всегда есть. Во встрече с иностранными партнерами я всегда твердо отстаиваю свои позиции. С другой стороны, я требователен и к своим подчиненным, и к сотрудникам отношусь требовательно в соблюдении дисциплины. Но во главу угла ставлю дело.

— В ходе выборной кампании, от разных обстоятельств зависел конечный результат. Что оказалось решающим в вашем случае?

— Академия наук это сложный организм. И выборы в Академию наук это… представляете, за вас голосуют 60 человек, вам надо набрать 2/3, т.е. 40 человек должно проголосовать за вас. При 39 вы уже не проходите… Убедить всех? А число претендентов велико. Бывает 15- 30 человек, у каждого есть свое мнение, что тот ученый является лучше, чем другой… В такой ситуации победить очень сложно. Поэтому здесь единственный выход это, во-первых, донести свои достижения до каждого члена академии.

Мой опыт подсказывает, как действовать в таких случаях. Я за время предвыборной кампании, которая фактически началась в феврале и продолжалась по май, объездил практически все регионы. В Москве много членов академии голосующих, около половины, тем не менее, очень важны голоса регионов. И это было полезно для знакомства с людьми, с университетами, институтами, посмотреть какую науку они делают, какой уровень, в чем мы можем сотрудничать. Эта кампания дала очень много пищи для размышления, для будущих проектов, теперь надо заниматься их реализацией.

В каждом отдельном случае всегда есть сложности, у меня было 3-4 достойных конкурента, и у каждого была своя сильная сторона. В конце концов, те, кто голосовал, делал какой-то выбор. Но я слышал, в нашем отделении больше меня никто не ездил по всем регионам. Новосибирск, Иркутск, Санкт-Петербург, Томск и др. города, объехал пол России, было нелегко, приходилось и ночевать в аэропортах. Но я очень доволен, что пообщался я разными людьми.

— Без ложной скромности, как бы вы могли оценить свой вклад в сегодняшнюю науку?

— Оценивать себя я не могу. Это должны делать другие. Есть ряд направлений, которыми я занимаюсь и которые, действительно, являются важными. Могу сказать что анализ, который я провел и направление, которое развивается, связано с наногидродинамикой. Ну и плазменная гидродинамика. Это тоже направление, которое было развито. Мне удалось с моими сотрудниками дать понимание плазменной гидродинамики. Много было решено фундаментальных задач из нефтегазодобычи, много задач авиационных из области авиационной аэродинамики, космических исследований, связанных с самолетами и космической техникой...

— Но все-таки чувство удовлетворения есть?

— Для меня задача перестает быть, как только она решена. Каждый день возникают новые задачи, которые хочется решать.

— Когда вы произнесли однажды «я не остановлюсь на этом», что имелось в виду?

— Это значит у меня очень большой план по фундаментальным, прикладным исследованиям, план изданий, надо написать много статей и т.д. Я считаю, что сейчас я должен этим заниматься, и буду этим заниматься, как одним из четырех главных этапов. Буду продолжать работать, так как работал до сих пор. В прежние годы можно было бы сделать в науке больше, если бы не административная работа. А сейчас можно сосредоточиться на науке.

— В вашей натуре с ног до головы физика, остается ли место для лирического, в чем оно выражается?

— Все мы люди… Еще в школе до 4 лет я воспитывался по корейским законам у бабушки и дедушки, и русского языка не знал, а в 4 года они меня забрали в семью. Мама у меня воспитательница детского сада, отец — учителем математики. Я за год-два выучил русский язык и начал читать. В школу пошел сразу во второй класс. И уже с того времени прочитал огромное количество литературы. Майн Рид, Джек Лондон, Лев Толстой, всю классику… Я считаю, что читать все подряд не очень полезно. Можно прочитать всего 2-3 тысячи книг, но это будут книги, над которыми можно подумать.

Люблю природу, путешествия, люблю фотографировать. Когда-то на первые деньги, которые я заработал, купил фотоаппарат. Фотографией занимаюсь и сейчас. Ничто человеческое мне не чуждо. Я очень люблю Корею, Англию, Америку, её университетские центры — Бостон, Индианаполис, деревенские места ...

— Ближнему своему окружению вы что-то сознательно стремились передать? Или это естественный процесс?

— Моя бабушка была переводчиком русско-корейского языка на Дальнем Востоке. А отец заслуженным учителем Казахстана, математиком, философом. Мой отец меня никогда ничему не учил, просто у нас дома была очень хорошая библиотека, в том числе по математике. Даже литература дореволюционных времен. Я сам читал, по математике решал не только традиционные задачи, но много занимательных задач. Старался и своим детям привить интерес. Конечно, пытался направить их на естественнонаучное направление. Сын работает в той же области, недавно защитил кандидатскую по турбулентности. А дочь пошла в управление, закончила академию управления. У неё логический склад ума.

— Значительная часть вашей деятельности связана с Кореей, исторической родиной. Были ли ситуации, когда вы задавались вопросом: кто я, принадлежу я России или Корее?

— Моя судьба вполне известна, во время конфликта Кореи и Японии мои прапрадеды вынуждены были бежать, жили в Спасске-Дальнем, потом были сталинские репрессии, переселили в Центральный Казахстан, потом оказались в Узбекистане, затем в Алма-Ате. Отец кореец, мать украинка. Мой отец был очень образованным человеком, был главой корейской общины, в том месте, где он жил. Вокруг него всегда собирались. Он знал и писал на корейском, китайском, японском.

Поэтому я был, вначале воспитан на корейском, а потом, когда его утратил и поехал в Корею, то изучал корейский язык как иностранный. Мне было очень интересно, но когда я приехал в Корею, то читал лекции в трех университетах. Сейчас, когда корейские общества в разных странах развиваются, у меня хорошие связи с американскими корейцами, в Англии, в Германии…

Я себя ощущаю российским гражданином, имеющим национальность — кореец. Всегда мечтаю о том времени, когда смогу попасть в Северную Корею. В Южной я много раз был. Мне нравится народ, нравится кухня. И мои дети воспитаны так, что любят Корею, все там бывали, и у них есть друзья. Мы неразделимы. Но я не собираюсь менять гражданство. Глобализация в конце концов, видимо, приведет, не только к воссоединению Северной и Южной Кореи … Границы все более и более будут стираться. Как в Европе, где единый парламент. Я не утверждаю, что все сотрется, особенности национальные останутся, Корея как была так и останется. Я горд, что происхожу из Кореи, великой страны, у которой великие достижения, технологические результаты. Когда есть возможность работать совместно с корейскими компаниями и людьми, организациями, университетами, всегда с удовольствием это делаю. И если есть выбор сотрудничать с европейцами или американцами, при прочих равных условиях, выбираю корейский университет.

Я хотел бы чтобы внучка моя пошла в корейскую школу. Знание корейского языка, корейской культуры является важным. Корейцам надо быть гражданами России, но и не забывать свою культуру. С радостью езжу в Казахстан, это моя родина, там похоронены дедушка с бабушкой. Нельзя терять эту часть культуры, а надо развивать. Чем больше культурная прослойка, тем больше будет уважения к нам.

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

К ПОСЕТИТЕЛЯМ САЙТА

Если у Вас есть интересная информация о жизни корейцев стран СНГ, Вы можете прислать ее на почтовый ящик здесь