В КОРЕЮ, НА ЗАРАБОТКИ, ИЛИ РОССИЙСКИЕ ГАСТАРБАЙТЕРЫ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ

В начале 1990-х годов самовыживание приобрело форму челночной торговли, которая наиболее развилась и процветала на китайском направлении, когда в Китай вывозилась валюта в обмен на низкокачественные китайский ширпотреб и продукты агропрома.

Однако вскоре российские власти спохватились и ввели ряд ограничений, которые резко снизили рентабельность такой самодеятельной торговли. К тому же значительное снижение после дефолта 1998 г. покупательной способности российского дальневосточного населения предрешило судьбу челночной торговли, где были задействованы наиболее активные и трудоспособные дальневосточники, быстро смекнувшие о нерациональности своего валютно-экономического поведения. Действительно, зачем вывозить свои кровные в Китай для закупки низкокачественных товаров, если в соседней процветающей Республике Корея можно хорошо подзаработать и затем, закупив качественные товары, с большей выгодой перепродать их на российских рынках.

В начале 1990-х годов только редкие смельчаки нелегально пробирались на заработки в Пусан, где можно было легко затеряться среди моряков-европейцев. Их нещадно вылавливали как российские пограничники, так и южнокорейская полиция, но они все равно повторяли свои вылазки в РК, откуда возвращались с хорошими деньгами.

В конце 1990-х годов расширению поля деятельности для российской нелегальной трудовой миграции способствовали существенные послабления в южнокорейском законодательстве, касающегося зарубежных соотечественников. Согласно вступившему в действие в конце 1999 г. Закону о зарубежных корейцах последним предоставлялся ряд преференций, среди которых наиболее значимым было предоставление трехмесячных въездных виз для российских корейцев, что фактически легализовало их поездки в РК на заработки. Зачастую срок их пребывания самовольно продлевался на более длительный период, пока южнокорейские власти не обнаруживали нарушителя или же объявляли в конце каждого года “зеленый коридор”, по которому все нарушители могли беспрепятственно и без последствий для будущих визитов покинуть гостеприимную родину предков.

Южнокорейские власти пытаются бороться с нелегальным трудоустройством иностранцев, стараясь выявить всех нелегалов и упорядочить их прием на работу. Для этого в начале 2003 г. был принят Закон о найме иностранцев, по которому всем зарубежным нелегальным рабочим предлагалось пройти регистрацию в миграционных офисах и получить разрешение на выдачу рабочей визы, что даст возможность обрести легальный статус и удостоверение иностранца — “вегугин тыннокчхын”.

При этом южнокорейские власти проявили дифференцированный подход к зарубежным рабочим. Так, в более привилегированном положении оказались зарубежные корейцы, для которых определен более широкий выбор мест трудоустройства: они могут быть трудоустроены на строительных предприятиях, в сфере услуг, социального обеспечения, общественного питания и т.п. Эти рабочие места выше котируются на рынке труда, так как предполагают длительное и относительно высокооплачиваемое трудоустройство.

Для трудоустройства остальных зарубежных гастарбайтеров предназначены предприятия, которые, как правило, предоставляют сезонную работу: это предприятия малого и среднего бизнеса с количеством постоянно занятых не более 300 человек, сельскохозяйственные фермы, а также прибрежное рыболовство. Причем зарегистрированным зарубежным рабочим не позволяется менять место работы, иначе они могут потерять свой статус и быть выдворены из страны. В крайнем случае они могут вновь обратиться в южнокорейские центры занятости и попытаться получить разрешение на работу в новом месте, которое будет найдено в базах данных этих центров.

Тем иностранным рабочим, которые прошли регистрацию в южнокорейских миграционных офисах и получили удостоверение иностранца, разрешено работать в РК в течение максимум двух лет со дня опубликования Закона о найме иностранцев. При этом, однако, общий срок пребывания их в РК, включая уже проведенный здесь период, не должен превышать 5 лет. 25 марта 2004 г. состоялось заседание южнокорейского правительственного комитета по выработке политики в отношении иностранных рабочих, в которых были учтены новые параметры по выдаче разрешений на трудоустройство в РК. Были также определены страны, граждане которых смогут получить рабочие визы на трудоустройство в РК: Китай, Индонезия, Казахстан, Монголия, Шри-Ланка, Таиланд, Филиппины и Вьетнам. Южнокорейские власти мотивировали свой выбор тем, что с правительствами этих стран были подписаны соответствующие меморандумы о разрешении их гражданам выезжать на временную работу в РК. В результате этого южнокорейского закона гражданам из большинства стран СНГ будет затруднена легализация в РК в качестве иностранных рабочих.

Южнокорейские власти ужесточили порядок найма иностранных рабочих, по которому южнокорейский работодатель должен обратиться в один из центров занятости при министерстве труда РК. Туда же он должен сообщать о всех нарушениях иностранцами трудовых контрактов или занятии ими работой без соответствующего разрешения. Как и прежде, министерство труда РК настаивает, чтобы работодатели уволили всех нелегалов и наняли рабочих через центры занятости. Однако южнокорейские бизнесмены не торопятся это сделать, так как признание, что они брали на работу нелегалов, может подорвать их бизнес, нанести ущерб деловой репутации и что более всего неприятно - опорочить в глазах властей.

Сравнительно либеральное отношение южнокорейских властей к зарубежным гастарбайтерам объясняется довольно низкими показателями безработицы в РК: в 2002 г. — 3,1%, а в 2003 г. — 3,4% всего трудоспособного населения страны являлись безработными, что в три раза ниже в сравнении с периодом финансового кризиса 1997-1998 гг. Поэтому на фоне подъема южнокорейской экономики после финансового кризиса работодатели и далее будут заинтересованы в привлечении иностранных рабочих на трудоемкие и низкооплачиваемые работы, даже если те будут находиться на нелегальном положении.

Южнокорейские власти пока не опубликовали данные о количестве российских гастарбайтеров в РК. Отмечается только, что в апреле 2003 г. в РК была обнаружена 101 тысяча этнических корейцев из Китая, которые являлись нелегальными рабочими и значительная часть которых была выдворена южнокорейскими властями. Остается предположить, что россиян в РК сопоставимое количество. Приморское краевое статуправление располагает следующими данными об официальном трудоустройстве в РК жителей Приморья: в 1999 г. — 108 чел., 2000 г. — 140 чел., 2001 г. — 303 чел., 2002 г. — 354 чел., которые в основном были заняты в Пусанском торговом порту.

Видя столь благостное отношение к зарубежным корейцам со стороны южнокорейских властей, российские корейцы стали постоянной рабсилой на предприятиях южнокорейской стройиндустрии, сфере услуг, гостиничном сервисе. За ними и другие россияне всеми правдами и неправдами стали просачиваться на заработки в РК. Теперь редкий бурят не имеет загранпаспорта с корейской фамилией, и поэтому на легальном основании может воспользоваться трехмесячной южнокорейской визой. На дальневосточников-европейцев не распространились такие же привилегии, но они не унывают и, получив двухнедельную визу, на свой страх и риск остаются в РК на заработки как нелегальные рабочие.

Введение в 2000 г. паромной переправы между приморским портом Зарубино и южнокорейским Сокчо во многом упростило въезд нелегалов из России на юг Корейского полуострова. Дешевизна билетов на южнокорейском пароме в сравнении с авиатранспортом намного расширила социальную прослойку дальневосточников, которые, не сильно финансово рискуя, смогли попробовать себя в новом качестве. Действительно, допотопный южнокорейский тихоход с многообещающим названием “Дончун” (“Небесное благородство”) сыграл решающую роль в расширении потока российских гастарбайтеров в РК.

Российские гастарбайтеры в РК это в основном люди пенсионного или предпенсионного возраста, имеющие высшее образование, еще не потерявшие инициативу, а потому не желающие мириться с предстоящей пенсионной нищетой. Они пока имеют силы, здоровье и согласны много работать и зарабатывать, чтобы остаток своих дней прожить достойно и независимо от прихотей родного государства.

На южнокорейском рабочем рынке им приходится занимать самую непрестижную среди местных жителей нишу — для них уготована работа на тяжелых трудоемких производствах с низкой оплатой труда в размере 600-800 тыс. вон (500-700 долл.) в месяц. До тысячи долларов платят на стройках, но чтобы туда попасть, нужна протекция. Выплата заработанных денег во многом зависит от добропорядочности южнокорейского хозяина. Многие вынуждены уезжать, так и не получив заработанных денег. Жаловаться некому. Гастарбайтеры из России юридически совершенно не защищены на трудовом рынке РК. Южнокорейские работодатели уверены, что всегда найдутся другие нелегалы из Китая, Филиппин или стран ЮВА, которые рады будут поработать и за меньшую оплату труда.

Условия работы и проживания — спартанские. Как правило, техника безопасности не соблюдается. Благоустроенное общежитие не предоставляется, и рабочие живут на стройках или при заводах в железных контейнерах, все удобства которых на улице. Хорошо, что южнокорейский климат относительно теплый и можно продержаться в контейнере до ноября, а потом по “зеленому коридору” — домой.

На характер предоставляемой российским гастарбайтерам работы также влияет знание ими корейского языка и письменности. Даже первоклассному российскому инженеру-электрику не доверят ответственной работы. Его удел — низкоквалифицированная работа под присмотром южнокорейского специалиста. Понятно, что пожилым российским корейцам трудно осилить письменность и научиться читать по-корейски. В более выигрышном положении оказываются сахалинские корейцы, хорошо знающие корейский язык и поэтому легко находящие работу продавца-переводчика на сеульском Тондэмуне или пусанском рынке.

Российские гастарбайтеры, пока не утратившие духа и сплоченности советского народа, образуют в РК своеобразные островки “Россия-таунов”, жители которых имеют общую цель — зарабатывание денег — и достигают ее сходными путями. В этой среде в обиходе собственный российско-корейский новояз — своеобразная русификация корейский слов. Например: “хангуки” (южнокорейцы), “ингуки” (иностранцы в РК), “хэньдик” (сотовый телефон), “вонючки” (южнокорейские воны), “посиктанить” (пообедать) и т.п. Такая русификация корейских слов, по всей видимости, помогает россиянам потихоньку осваивать азы непростого корейского языка и общаться с местными жителями. Многие, ранее совершенно не знавшие корейский язык, начинают хорошо его понимать, а некоторые и вполне сносно изъясняться.

Российским гастарбайтерам приходится подстраиваться под принятую в РК систему распределения работ на женские и мужские. Так, россиянок берут на работу в столовые, пошивочные фабрики, на монотонное конвейерное производство. Мужчин — на стройки, химкомбинаты и другие тяжелые и трудоемкие производства. На всех производствах рабочий день нередко длится по 10-11 часов, в течение месяца — два выходных. Заболевшим больничные не выдают, и они вынуждены продолжать работать.

В редкие выходные россияне предпочитают посещать сеульские рынки или парки развлечений — сеульский или пусанский “Эвэ лэнды”, набраться впечатлений.

Работа россиян в РК не только физически тяжелая и опасная, но и проходит под страхом попасть под полицейскую облаву и быть принудительно выдворенным на родину. У таких пойманных нелегалов полиция забирает российские паспорта, заменяя их на желтые карточки, а затем вынуждает покинуть РК. Таким путем южнокорейские власти пытаются бороться с иностранной конкуренцией на рынке труда и снизить безработицу в стране. Однако южнокорейские безработные в своей массе предпочитают получать пособие, а не надрываться на тяжелых физических работах за какие-то 800 тыс. вон.

При повторном визите в РК бывшие нелегалы могут быть сразу же выдворены домой. Тем не менее, многие из выдворенных приезжают в следующий раз в РК с новым паспортом, где несколько изменена фамилия или имя, и таким путем успешно проходят проверку на компьютерной картотеке, избегая принудительного возвращения на родину. В Японии такой номер не прошел бы. Поэтому российские гастарбайтеры туда и не рвутся.

Тем не менее, две-три ходки на заработки в РК позволяют россиянам осмотреться, найти “доброго хозяина” и работу с хорошей по российским меркам зарплатой, а потом строить планы о покупке на родине легкового автомобиля или улучшении жилищных условий. Зачастую дружба с пасторами, имеющими приходы на российском Дальнем Востоке, приносит материальные выгоды, т.к. те могут выступить гарантами при принятии в РК на хорошо оплачиваемую работу.

Наиболее успешные российские корейцы, поднакопив денег на таких сезонных работах во благо южнокорейского капитализма, уже не ограничиваются скупкой южнокорейского ширпотреба и его последующей перепродажей на российских просторах, а пробуют делать инвестиции в сеульском и пусанском общепите. Так, на подставных лиц, южнокорейских граждан, ими покупаются ресторанчики в местах скопления выходцев из бывшего СССР. В таких сиктанах под русскоязычной вывеской и меню представлен широкий выбор милых русскому сердцу борщей, бефстроганов, пирожков и жареной колбасы. Такие ресторанчики имеют успех и у местных жителей — хангуков.

Многие, особенно это касается сахалинских корейцев, открывают на российском Дальнем Востоке кафе или магазинчики, где торгуют привезенными южнокорейскими товарами, т.е. становятся мелкими предпринимателями, создающими рабочие места для других россиян. Поэтому российские гастарбайтеры в РК могут со всем основанием повторить слова северокорейских рабочих в Приморье: “Мы укрепляем корейско-российскую дружбу”. К тому же по оценочным данным “наших” на Юге на порядок больше, чем “северян” у нас.

Как видно, в начале нового тысячелетия миграционные процессы в Северо-Восточной Азии получили новый импульс благодаря послаблению миграционной политики российских и южнокорейских властей, заинтересованности северокорейских властей в отправке своих рабочих в Россию на заработки, а южнокорейских — получении дешевой рабсилы в виде российских гастарбайтеров.

Южнокорейские и российские власти пока не определились в своем отношении к иностранным рабочим, хотя экономика обеих стран ежегодно нуждается примерно в миллионе иностранных трудовых мигрантов.

Глава подкомитета по делам региональной политики и межрегиональных отношений Андрей Климов полагает, что не поспевающее за миграционными процессами российское законодательство должно опираться на сложившиеся реалии с тем, чтобы “заасфальтировать тропки, проложенные трудовыми мигрантами. Каждый раз перекапывая эти тропки, мы скорее разоримся, чем выиграем”. Иными словами этот российский законодатель подходит к решению данного вопроса сугубо прагматично и не видит смысла в ужесточении правил въезда-выезда для иностранных и российских трудовых мигрантов.

В настоящее время миграция россиян носит стихийный характер и преследует сугубо экономические цели. Можно предположить, что в перспективе пожилые российские рабочие-мигранты будут постепенно уступать место более молодым, квалифицированным и хорошо владеющим корейским языком. Это уже будет качественно другой уровень трудовой миграции из российского Дальнего Востока.

Воссоединение Кореи может кардинально изменить картину миграционных потоков в Северо-Восточной Азии, так как северокорейские рабочие, несомненно, будут пользоваться преимуществом при трудоустройстве в РК ввиду своей еще большей неприхотливости в оплате труда в сравнении с мигрантами из других стран, а главное, будут более привлекательны своим знанием языка, традиций и культуры. Поэтому нет сомнений в том, что южнокорейские предприниматели предпочтут нанимать именно северокорейцев, а южнокорейское правительство будет оказывать им в этом всяческую поддержку.

Если взглянуть на все вышесказанное глазами социолога, то выводы будут самые печальные: население российского Дальнего Востока все более отдаляется от собственно России и начинает рассматривать себя как составную часть реалий Северо-Восточной Азии. Выводы экономиста будут более оптимистичными и прагматичными: да, население борется за свое выживание и находит приемлемую сферу для применения своего труда, и хотя трудовая деятельность осуществляется в другой стране, но заработанное все же ввозится на территорию российского Дальнего Востока, что помогает достойно жить не только семье гастарбайтера, но и дает возможность не угаснуть хозяйственной жизни в регионе.