УРОВЕНЬ КОМПЕТЕНЦИИ
ВАЛЕНТИН ЧЕН, РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ, №101, МАРТ
2008
До последнего времени
он оставался загадкой в силу своей труднодоступности. Но встретиться с
ним оказалось просто. Совладелец УРСА Банка, а также банков «Восточный
экспресс» и «Эталон» Игорь КИМ, который в феврале 2008 года по версии
журнала ФИНАНС занял 107 место в рейтинге российских миллиардеров, ответил
на вопросы в эксклюзивном интервью газете «Российские корейцы».
—
Ваше появление на новогоднем празднике «Лунное сияние» в Москве для многих
стало большой неожиданностью…
— В этом не было элемента неожиданности. Просто подобные мероприятия проводятся
раз в году в Москве, а дом у меня в другом городе. Но в этот раз волею
случая, оказался в Москве, и меня пригласил мой друг и товарищ Герман
Цой.
Я не избегаю праздников и, когда появляется возможность, стараюсь их посещать,
но, вы правы, активистом в поддержке и развитии национальных традиций
меня трудно назвать.
— Но наверняка имеете свое суждение о них…
— Мы не выбираем родителей или свою национальность. Я родился в Казахстане,
потом родители переехали на дальний Восток — в город Советская Гавань
Хабаровского края. В этом маленьком городе, с населением не больше 30
тысяч человек, я прожил с двух до пятнадцати лет. У нас была среднестатистическая
семья — отец работал на судоремонтном заводе инженером, мама в общепите.
Корейцев там было считанные единицы. В силу этого на бытовом уровне был
определенный дискомфорт, особенно в подростковой среде. В детстве я четко
ощутил это состояние, так как сильно отличался фенотипом от окружающих.
— Это не развилось в комплекс?
— Нет. Хотя я внешне и выделялся среди окружающих, но не чувствовал себя
ущемленным. Просто раньше других сверстников открыл осознание своей принадлежности
к определенному этносу. По национальности я, конечно кореец, но, к сожалению,
не могу похвалиться знанием своего родного языка. В силу объективных и
субъективных причин в то время отсутствовала корейскоязычная среда. Кроме
того, не было и серьезного внешнего стимула, и как следствие, необходимости
в его изучении. Только внутренний, на уровне подсознания…
— И что вам подсказывает внутренний голос?
— На мой взгляд, реальность такова, что на территории бывшего Советского
Союза сложилась уникальная среда из людей, которые вопреки своему происхождению
в большинстве своем утратили язык, но сохранили при этом национальное
самосознание. Этот тезис, кстати, подтверждают и выводы, сделанные учеными.
И я убедился в его справедливости, когда впервые приехал в Южную Корею.
Там я понимал, что это родина моих предков, но одновременно воспринимал
увиденное как незнакомую для меня культуру, непонятный язык, совсем иную
ментальность людей.
— Наверное, это нужно принимать как реальность, тем более, что,
там, где мы живем, чаще приходится задумываться и над другими вопросами
бытия…
— Согласен. Когда человек взрослеет, то в какой он среде — русской, немецкой,
украинской, не имеет значения. Нельзя ведь мыслить только этническими
категориями. Очень важно интеллектуальное, ментальное понимание друг друга.
В социальном смысле российские корейцы по своей ментальности русские люди.
Я — кореец, но я никогда не ставлю это во главу угла, моя родина — Россия.
— У нас есть корейские общественные организации. Какая задача
для них, на ваш взгляд, должна быть приоритетной: сохранение национальной
самобытности или утверждение себя в качестве полноправного и достойного
члена общества?
— Я сторонник свободы и считаю, что у человека должен быть выбор. Да,
национальность не выбирают, но убеждения, поведенческие мотивы, другие
жизненные правила человек приобретает, чтобы потом придерживаться их.
Если человек хочет поддерживать в себе традиции, и у него есть внутренняя
тяга к этому, то это очень хорошо. Что касается общественных организаций,
то роль их многогранна. Возможно, диапазон их деятельности будет меняться,
поскольку мотивы, потребности в обществе тоже меняются. И если в какой-то
момент появиться достаточное количество людей, желающих лучше знать национальную
культуру, традиции, язык, то этот спрос надо удовлетворить. Чем больше
мнений, тем больше пространства для идей.
— Ваш взгляд на будущее российских корейцев?
— Поскольку переселение народов и взаимопроникновение происходило и будет
происходить регулярно, то очень не просто давать прогнозы. Обычно этнос
или субэтнос проявляется в той части, где существуют районы компактного
проживания. В таких местах любой этнос со своим самосознанием может существовать.
В России таких мест для корейцев нет, но это не значит, что мы больше
теряем, чем приобретаем.
Я не ратую за какой-то один путь развития. Если у кого-то есть очень серьезное
желание сохраниться, то он может поехать в мононациональную Южную Корею.
Там абсолютно точно можно сохранить национальную самобытность. Я не сторонник
и ускоренной ассимиляции. Все должно происходить естественным путем.
Я считаю, что интернациональная среда России, дает больше возможностей
раскрыться каждому индивидууму.
— Когда открылись границы, немцы уехали в Германию, евреи в Израиль
… а корейцы-то не уехали…
— У немцев была целая программа по возвращению. Для ее реализации было
сделано много усилий и потрачены значительные средства. Что касается Израиля,
то там очень высока потребность в росте численности населения. Сейчас
большая часть Израиля представлена иммигрантами. Дальний Восток — это
совершенно другая психология. Никто нас не звал обратно. К тому же в Южной
Корее плотность населения достаточно высокая и соответственно внутренняя
конкуренция за ресурсы.
— В начале 90-х русскоязычные корейцы из стран СНГ готовы были
работать в Корее за 200 долларов в месяц…
— Но и тогда ехали не многие. Это не было системой. Наоборот, из стран
СНГ корейцы приезжали и сейчас продолжают приезжать в Россию работать.
Молодежь увидела, что в России наступило совсем другое время.
— Как вы думаете, достаточно ли сейчас в России экономической
свободы, чтобы человек мог реализовать свои амбиции здесь, а не на Западе?
— Если говорить о небольшом, семейном бизнесе, то реализоваться можно
в любой рыночной экономике. Особых ограничений, даже при существенных
различиях общественных систем, практически нет. Власти любой страны, так
или иначе старается развивать малый и средний бизнес, потому что это средний
класс, это отсутствие социальных напряжений. Любое государство заинтересовано
в социальной и экономической стабильности.
— Вы ведь тоже начинали с малого бизнеса. В какой-то момент почувствовали,
что вам тесно в этих рамках, что способны на большее?
— Я начинал заниматься предпринимательской деятельностью еще в университете.
С тех пор прошло достаточно много времени, но могу сказать, что не сильно
изменился внутренне с тех пор. Может быть, стал больше работать.
Я всегда стремился к тому, чтобы все изменения в моем бизнесе происходили
органически. По мере роста бизнеса я, ставил новые цели и добивался их.
Это не происходило вдруг или случайно.
В определенный момент, для меня, стало большой неожиданностью, когда увидел
свое имя в каких-то рейтингах, в журналах, пишущих о богатых. Это стало
сюрпризом не потому, что я не понимал, чего достиг, а потому что никогда
не стремился к этому. У меня не было мотива стать богатым и попасть на
страницы журналов. У меня был мотив стать профессионалом. Но я отдаю себе
отчет, что в бизнесе показателем успеха является определенный денежный
эквивалент. Это конечно не самый лучший способ оценки, но другого не дано.
Деньги такая же коварная и обоюдоострая штука как и власть. С одной стороны
ты получаешь большие возможности, а с другой можешь сильно испортить отношения
с окружающими.
— Размер капитала имеет значение?
— Если человек считает, что достиг «потолка», то после этого он может
попасть в тупик. В бизнесе, которым я занимаюсь, финансовая система так
велика, что там добиться «потолка» сложно.
Сейчас один из крупнейших банков мира — Сити испытывает серьезные проблемы
… Это говорит о том, что какой бы ты не был по размеру, постоянно время
и рынок тестирует тебя на профессиональность, и размер здесь не носит
главенствующую роль. Он, конечно, немаловажный фактор, но профессионализм
состоит не только в объеме бизнеса, а в его качестве. Поэтому для совершенствования
нет предела. Совершенный профессионал — это тот, кто умеет находить ответы
на все вызовы, которые приносит время. А поскольку эти вызовы и процессы
всегда изменчивы, то ты должен быть готов проявить свой профессионализм
постоянно. Нельзя только один раз, два. Это постоянный процесс.
— Один российский олигарх сказал, что люди большого бизнеса находятся
в услужении у денег, согласны?
— Это не про меня. Только «за деньги» я никогда не работал, потому что
это не интересно. Деньги — это инструмент в достижении определенных результатов
и не более.
— Когда в одном из интервью вы сказали, что такого «больного человека
в банковской сфере еще поискать надо», что имели в виду?
— То, что работая в банковском бизнесе более 15 лет, ни о чем не жалею.
Считаю себя патриотом банковского бизнеса, и планирую заниматься этим
дальше. Это мой основной интерес. Я достаточно хорошо знаю своих коллег
по банковскому цеху и понимаю, что я один из немногих, который болен этим
«вирусом» на всю жизнь, поэтому я имел такую смелость выразиться.
Но это, совершенно не означает, что я не могу другим бизнесом заниматься.
— Как в бизнесе сочетаются рациональность и чисто человеческие
отношения?
— Не стоит смешивать бизнес и межличностные отношения. У меня, например,
в бизнесе нет родственников. Считаю, что любые отношения, которые построены
не на объективной оценке, а на субъективном восприятии, только мешают
работе. В бизнесе возможны конфликты интересов. И если в их орбиту будет
вовлечен близкий вам человек, то вы рискуете потерять отношения с ним.
Поэтому я придерживаюсь того, чтобы в бизнесе было как можно меньше отношений,
основанных на личных симпатиях.
— У вас много людей работает в банковской сфере, они подбираются
по определенным качествам, в том числе и человеческим?
— Главное из человеческих качеств, когда ты работаешь с кем-то — это доверие.
На основе доверия могут сложиться вполне теплые человеческие отношения.
Важно не переступить грань.
В нашей банковской группе работают больше 15 тысяч человек. С некоторыми
я работаю около десяти лет. Одно из наших правил — не допускать запанибратских
отношений. Доверительные — да. Для клиентов банка очень важно, с какими
людьми они соприкасаются.
Это общая проблема банковского бизнеса — насколько качественно работает
персонал.
Я могу сказать, что у нас пока недостаточно качественная работа. Много
своих внутренних проблем, над которыми мы ежедневно работаем. Это процесс
бесконечный, идеала добиться сложно, но мы должны предпринять все усилия,
чтобы к нему приблизиться. И мы стремимся к этому.
— О вашей работоспособности ходят легенды, кроме работы на что-то
другое остается время?
— Я стараюсь не афишировать свою личную жизнь. По своей сути я интраверт,
и очень берегу свой внутренний мир. Безусловно, у меня есть, общечеловеческие
интересы. Я обычный человек с обычными увлечениями, книгами, путешествиями.
Без особых изысков…
— В детстве, как и у любого ребенка, наверное были какие-то мечты,
они живы?
— Со временем я их обязательно реализую, но сейчас об этом говорить еще
рано.
|