ПЕЛИКАН МОЕЙ ДУШИ

     В ноябре 2007 года эссе студентки 3 курса отделения корейского языка восточного факультета СпбГУ Елизаветы СМИРНОВОЙ «Пеликан моей души» заняло 3 место на 2-м конкурсе эссе по произведениям корейских писателей (Санкт-Петербург).

…Что происходит в современном обществе, какие внутренние мотивы им движут, какие важные вопросы стоят перед ним в наши дни? Человеческий социум можно сравнить с живым организмом, имеющим тело и душу, с организмом, который рождается, живет и умирает, — он очень сложен и многогранен, и порою поверхностного взгляда бывает недостаточно для того, чтобы понять, что же происходит в глубинах его сознания.

Сегодня, казалось бы, стоит лишь просмотреть подряд несколько выпусков теленовостей, чтобы составить для себя общую картину проблем, отягощающих нынешнее общество. На первый взгляд может показаться, что время течёт и мы меняемся в калейдоскопе событий очень быстро, а вместе с нами меняются и проблемы нашей жизни.

Однако это не совсем так; в любое время и в любую эпоху были, есть и остаются вечные вопросы, актуальные не столько для физической, сколько для духовной жизни человека.
В первую очередь — вопрос взаимоотношений человека и Бога.

Человек — это душа и тело, до поры заключающее в себе душу. И потому можно сказать, что человек всегда живёт как бы в двух измерениях — с одной стороны, он живёт вместе со своим телом, которое привязано к земле и материальному миру с его благами и бедами, с другой же стороны, человек — это ещё и душа, не связанная с миром вещей, но всегда как бы «тянущая» человека вверх, к Небу, зовущая его идти дорогами, до поры запретными для материальной оболочки.

Человек без души — мёртв, это куколка без бабочки, — ходящая по земле пустая оболочка с впадинами глаз, в которых не разглядеть зрачков.

Но и душа без тела — уже не в полном смысле человек, ибо человеческое тело — то единственное, что привязывает нашу душу к Земле, как катушечная нить удерживает воздушного змея в его полёте.

Что же так тревожит змея в полёте, почему так трепещет его нить — и не лучше ли, может быть, ему лежать на траве, там, где надёжно и безопасно?

Вопросы связей между Небом и Землей, между человеком и его Творцом — главные вопросы, поднимаемые в двух рассказах, рассмотренных ниже.

* * *

Два рассказа — «Колодец моей души» Чхве Ин Сока и «Пеликан» Чан Чон Иля — смело могут быть поставлены в один ряд. В этих произведениях рассматривается очень любопытная тема, а именно — тема христианства в корейском (изначально конфуцианском) обществе. Учитывая, что христианство не является исконной корейской религией и было привнесено на полуостров извне, рассмотрение процессов адаптации корейцев к новой религии, вопросов, связанных с её восприятием и, наконец, путей, которыми корейцы приходят ко Христу, не может не вызывать интерес иностранного читателя. Кроме того, ситуации, в которые попадают герои обоих рассказов — не стандартны, особенны, гротескны.

«Колодец моей души» — довольно тяжелое и в своей тяжести реалистическое произведение, описывающее жизнь обитателей тюремной камеры. Это целый маленький мир, микрокосм, заключающий в себе — в прямом и переносном смысле этого слова — людей, которые, оказывается, не перестают оставаться людьми даже за решёткой. Жизнь продолжается везде — продолжается она и в камере, хотя её законы и подвергаются определённому изменению за счёт специфической тюремной обстановки.

Обитатели камеры представляют собой своеобразное маленькое общество со своей собственной иерархией, устоявшимися порядками и проблемами. Все, кто сидит в ней — в общем-то, обычные люди, не слишком плохие и не слишком хорошие, и те преступления, что они совершили, тем не менее, не вызывают к этим людям антипатии у читателя.

Основной темой рассказа является, на мой взгляд, поиск Бога. Может быть, не Бога в истинном значении этого слова — но, по крайней мере, некоего света, справедливости, чувства покоя и, может быть, даже любви.

Среди общей массы персонажей ярко выделяются трое.

Первый из них — «священник» Квон. Казалось бы, человек с таким прозвищем должен быть наиболее религиозным из всех; но Квон, увы, религиозен лишь по виду, внешне — он соблюдает только букву Божественного закона, даже цитирует Библию, но читатель при этом чётко ощущает, что «священник» человек эгоистичный и недобрый.

Совсем другой тип персонажа — «Метеорит». Это человек, умеющий глубоко чувствовать, при этом безобидный и незлобивый; он не умеет дать отпор домогающемуся его «священнику» Квону, он попал в тюрьму за воровство машин, но при этом он очень трудолюбив — характерно корейская положительная черта, — и никогда не отказывается от работы.

«Метеориту» очень тяжело жить в тюремной камере — как всегда бывает тяжело жить людям слабым, добрым, и — безответным. Он не подлец и не мужеложец, он совсем не равнодушен к окружающей его реальности — но даже когда «…священник Квон трогал его тело, он кричал как олень, которого укусил лев, и только плакал слезами, крупными, словно куриный помёт».

У «Метеорита» нежная, очень ранимая душа. Не зря он постоянно твердит строки случайно попавшегося ему стихотворения об упавшем метеоре:

«Место, где упал метеорит,
Оставил я в душе.
Пойти туда на следующий день
Собираюсь, собираюсь —
Уже всё заросло».

С одной стороны, «место, где упал метеорит» — это душа самого «Метеорита», как он её чувствует — может быть, её состояние до того, как он попал в тюрьму. И тогда эти строки являются, по сути, сожалением о том, кем он был и кем стал в тюрьме. Мне кажется, Метеорит чувствует, как пребывание в камере пятнает его, загрязняет душу, он неосознанно тянется к свету — но света не видит, и это бьёт его больнее, чем кого бы то ни было в камере.

Стихотворение — это ещё и, в общих чертах, зарисовка образа мечты «Метеорита», символ его поисков света — поисков того самого «места, где упал метеорит», — и болезненного осознания невозможности к этому месту прийти.

«Метеорит» интуитивно чувствует то, чего не ощущает и чем, соответственно, не мучается Квон; для него мораль — не пустой звук, он имеет совесть и потому, когда Квон, добившись своего, подчиняет «Метеорита», тот кончает жизнь самоубийством. «Метеорит» — из тех, кто не может переступить через свои моральные принципы, махнуть рукой, заткнув совести рот. Квон ломает его, но, сломав душу, по сути, убивает и тело. Для «Метеорита» смерть в создавшейся ситуации — это единственный выход из положения. В нём восстаёт даже не гордость — а просто острое осознание неправильности происходящего и чувство, что так, как он живёт, жить больше нельзя. Насилие над ним «священника» Квона является для «Метеорита» последней каплей — и, загнанный в угол, он находит единственный выход, который видит перед собой.

В христианстве самоубийство — тягчайший из грехов; но «Метеорит» христианин только интуитивно — и потому для него нет того, во имя чего он мог бы терпеть свои беды, у него нет какого-то стержня, который бы помог ему не сломаться. Но он по натуре своей не приемлет грех — и потому, идя на ощупь, уходит от греха, безысходности и унижения единственной, как ему кажется, оставшейся дорогой.

Третий, крайне интересный для анализа персонаж — это, конечно же, Сим Ёнбе.

Изначально автор задаёт его «необычность», обособленность от других обитателей камеры; Сим Ёнбе не только необычен — с ним даже связана некоторая тайна, касающаяся его прошлого, он стоит как бы особняком от прочих.

В конце рассказа, когда обстоятельства его прошлой жизни выходят на свет, разъясняется и история его жизни.

Сим Ёнбе бредит собаками, постоянно твердя о том, насколько они лучше людей, рассказывая об их жизни в «Школе счастливых собак». Живя в тяжелом, безрадостном мире, ещё в детстве брошенный матерью и не знавший, по-видимому, материнской любви, Сим Ёнбе увидел эту любовь среди собак — и потянулся к ней со всей силой живого сердца. Насколько брошенные дворовые собаки отзывались на проявленные к ним заботу и внимание, настолько и он дарил их тем же.

Идея, практически напрямую высказываемая Сим Ёнбе, проста — животные куда лучше людей, так как они незлобивы и не умеют предавать.

Нет сомнения, что не случайно для подобного сравнения автором была выбрана именно собака. Собака — это единственное на свете животное, за счёт самой природы своей нуждающееся в хозяине. Необходимость кому-то принадлежать сердцем у собаки в крови — кошка сможет прожить без человека и не станет лишний раз искать его общества, если он будет её избегать, но собака всегда будет нуждаться в ком-то, кого она сможет любить, словно Бога.

Когда человек любит Бога, ему легко любить и окружающих, ибо эта Любовь и свет согревают его душу. Может быть, такое уподобление выглядит несколько кощунственным — но для собак из «Школы…» близость к людям, которые их действительно любили, была в своем роде равна близости к Богу — ибо для собаки Богом является Хозяин. И потому, находясь постоянно под присмотром и опекой хозяев, эти собаки были дружны между собой, ласковы и веселы.

«Школа счастливых собак» в данном случае — это некий аналог рая, где царят гармония и любовь. Все животные были подобраны на улице или брошены хозяевами, все они были одиноки и покинуты — как становятся одинокими и покинутыми, в лучшем случае — равнодушными, а в худшем случае — несчастными и озлобленными люди, не имеющие Бога в душе. Примерами таких людей — безразличных, мелочных, обозлённых на весь мир или приспособившихся, хитрых и злых, — являются прочие обитатели описываемой в рассказе тюремной камеры. Они — это иллюстрация того, к чему может прийти человек, не знающий или не желающий знать любви или, говоря более прямо — Бога.

Что характерно, единственный человек в данном произведении, казалось бы, напрямую связанный с темой христианства и Христа, «священник» Квон, находится от Бога, от ощущения любви в душе, дальше всех героев рассказа. Он не только откровенно отрицательный персонаж, не только эгоистичен, хитёр и недобр до жестокости — но он, что куда хуже, прикрывается при этом христианской моралью, цитирует Библию — фарисействует, лицемерит.

И потому субъективно гораздо более положительно воспринимается старик-рецидивист Ким Ёнги — также отрицательный персонаж, но при этом ничем себя не оправдывающий. Ким Ёнги откровенно демонстрирует свою негативность, честно говорит, что для него «мораль и этика — это всё ерунда», но при этом он не пытается изображать из себя, как это делает Квон, хорошего человека — и потому для читателя куда менее неприятен.

… И в свою очередь, раз открыв для себя Любовь, Сим Ёнбе не может, сорвавшись, не твердить о ней окружающим — для него собаки, их нежность и преданность стали своеобразными проводниками, символами того света, который всё искал, но никак не мог найти погибший «Метеор». Конечно, это ещё не христианство в чистом виде, но уже очень близко к нему.

В конце своей истории, когда «Школа…» была разрушена, Сим Ёнбе пытался приколотить обратно её вывеску. Это была его попытка вернуть утраченный «рай» — один раз с ним столкнувшись, он не мог не тянуться к нему душой.

Думается, что следующим шагом для Сим Ёнбе могло стать принятие христианства — как возможность вернуться к тому состоянию покоя и любви, которое он видел среди «счастливых собак» — самому, в каком-то смысле, стать такой «счастливой собакой» при любимом Хозяине.

* * *

Рассказ, связанный по своей тематике с «Колодцем моей души» — «Пеликан» Чан Чониля.

Это произведение написано в стиле притчи. Все сюжеты в ней даны несколько гротескно, с лёгким налётом нереальности — человек, наткнувшийся в собственном дворе на залетевшего туда пеликана (!), странный образ нищего, странное поведение людей, окружающих главного героя.

Эта притча о Боге и человеке, но в ней, в отличие от предыдущего рассказа, человек не ищёт Бога. Можно даже сказать, что дело обстоит как раз наоборот.

Образ пеликана, как символ жертвы, пострадавшей от главного героя, был выбран автором не случайно. В христианской символике пеликан — аллегория благородства, самопожертвования и милосердия; его также ассоциируют с образом Христа. Об этом практически прямым текстом говорит и сам Чан Чониль: «Это был слабый пеликан, подвергшийся мучениям, подобно Христу. (…) Ты не знаешь пеликана — это всё равно что не знать Христа».

Главный герой — собирательный образ, представляющий собою некий символ человека современного общества. Однако при этом он выписан достаточно конкретно, чтобы произвести впечатление живого человека, что делает рассказ даже немного жутким в своей реалистичности.

Следует сказать ещё об одном моменте. Несмотря на то, что стиль гротеска, выбранный для притчи, придаёт ей некую схематичность, казалось бы, снижает уровень реализма рассказа, тот, тем не менее, оставляет очень живое, даже какое-то чуть травмирующее впечатление.

Надо отдать должное автору рассказа: безусловно, что при написании он пользовался набором некоторых типовых ситуаций, набором символов и аллегорий, но его произведение всё равно не выглядит просто записанной на бумаге схемой. Заслуга и особенность автора — в страшноватой реалистичности деталей, может быть, чуть наивно, но явно с душевным напряжением выписанных Чан Чонилем. Словно автор не смог сдержать себя, увлёкся, описывая ситуацию — и нечаянно нарисовал на месте символической иллюстрации к своей притче картину живую и яркую, которую только что увидел сам.

Первый образ, что встает перед глазами при воспоминании о рассказе — сам пеликан:

«Он сидел весь скрючившись и зарыв голову в перья крыльев, замученный и обессиленный. Крылья, когда-то белые и блестящие, были в грязи и каком-то мусоре.

Я подошёл поближе — он услышал звук моих шагов и поднял голову. Его глаза поразили меня. Полузакрытые, затекшие слизью…»

Эта жутковатая картина — что угодно, но не отстранённая иллюстрация. Первое, что толкает читателя в сердце — это образ несчастной, умирающей, грязной птицы, большой и больной, скрючившейся на чужом дворе. «Всякий раз, когда я наступал на него, он вращал глазами и кричал, как кричит, взывая к помощи соседей, жена, которую избивают палкой.»
Этот момент — не единственный в произведении. Так, дальше мы видим:

«Посреди моста сидел неведомо откуда взявшийся молодой парнишка, нищий, с чёрным лицом, одетый в штопанное-перештопанное рваньё. (…) Он был простужен, что ли — глаза слезились, сильный насморк…»

«Я растерялся и взглянул вниз, в лицо мальчика. Тот, не отрываясь, полуоткрытыми глазами смотрел на меня — прямо в мои глаза».

Описываемая ситуация опять-таки задевает своей реалистичностью, детальностью. Нищий здесь уже не просто символ — он конкретен и материален, и его черные худые руки оставляют мятые грязные следы на чистых брюках главного героя.

Ещё одно «чересчур живое» для притчи существо — мать главного персонажа:

«Мама открыла бледные глаза и безмолвно уставилась в потолок. (…) Глядя на пятно на потолке, мама неожиданно заплакала. О Боже, сколько она будет жить так?»

Ещё один ярко написанный образ — больная, практически брошенная старуха-мать, которая вот уже десятый год лежит в одной и той же комнате и может лишь тихо плакать.

И наконец, снова пеликан:

«Я наступил на него несколько раз, умылся и вылил на него воду. Пеликан неподвижно лежал, не обращая внимания на мыльную воду, стекающую с него. Мне представилось, что вода, которую я вылил, прошла сквозь тело пеликана и вышла в виде слёз и слизи…»

«Я пнул его ещё раз, посильней — он не шевельнулся, но противно закричал:

— Квек, квек!»

… Честно говоря, после этих строчек почти физически тяжело читать дальше. Умирающая, больная птица обрела голос, и сердце читателя не может не защемить жалостью — уже даже не к абстрактному символу, а к конкретному живому, безответному, кричащему от боли существу.

Умирающий пеликан на дворе — это, конечно, Христос, стучащийся в двери человеческого сердца. Христос виден и в образе нищего мальчика на мосту, и даже в фигуре парализованной матери. Он постоянно рядом с главным героем, хотя тот стремится абстрагироваться от Него, не иметь с Ним никакого дела.

Христос не всегда приходит в образе чего-то чистого, светлого, приятного; приятное легко принять и пустить в свою душу — куда сложней бывает принять что-то несчастное и слабое — истекающего гноем больного пеликана или нищего оборванца, вцепившегося в твою ногу.

И, возможно, утреннее умывание главного героя — то же самое, что печально известное омовение рук Понтием Пилатом, а мыльная вода, которую герой выливает на пеликана — это своеобразный аналог той губки с уксусом, которую когда-то поднесли римские солдаты Христу вместо питья?..

Психологи говорят, что, когда человек очень сильно ненавидит другого человека, это означает, что он ненавидит какие-то неприятные ему черты самого себя, которые он находит в этом другом. Главный герой очень стремится выглядеть и быть устроенным и респектабельным, другими словами, он стремится быть сильным — но видит свою собственную слабость и уязвимость отражёнными в пеликане и нищем, в нуждающемся пасторе, даже в глазах парализованной матери — и потому он так упорно стремится откреститься от всего этого, показать, что уж кто-кто, а он — не такой, совсем нет!

Но, как известно, истинная сила — в признании собственной слабости. Герой слаб и уязвим именно тогда, когда он пытается доказать всему миру, что не имеет никакого отношения к полумёртвому пеликану на его дворе; и лишь в самом конце рассказа, приняв этого пеликана в своё сердце, он обретает истинную силу — может быть, говоря высоким слогом, силу истинной Любви, — и наконец находит верную дорогу.

Ещё один вопрос, возникающий при прочтении этого рассказа — почему так жестоко и, в общем-то, несправедливо обошлись с главным героем на суде, доведя его до смертной казни, почему, на первый взгляд, так несоразмерны оказались преступление и наказание?

Суть в том, что наказание к герою приходит фактически не совсем за то, за что его обвиняют на словах. Буквально отрицая существование пеликана, не желая жертвовать деньги на церковь для пастора или даже в кружку нищего, он отказывается не только от Христа — он отказывается ещё и от человеческого общества, от окружающей его жизни во всех её проявлениях. Учитывая, что автор данного рассказа — кореец, тема необходимости жить в обществе, жить одной жизнью с людьми рядом с тобой становится особенно важной. Корейский менталитет — в каком-то смысле менталитет семейный и потому человек, старающийся отколоться от «семьи», от «общества» не может не порицаться.

В свете сказанного грех главного героя именно в том, что он, живя без Бога, без Христа, живёт ещё и без общества, и потому возмездие настигает его, может быть, по не совсем верному обвинению, зато является равноценным его реальному греху.

Впрочем, всё заканчивается хорошо. Герой раскаивается перед кончиной — символически повторяя путь Разбойника, на кресте успевшего покаяться и прийти к Богу, — и идёт к смерти с чистым сердцем, приняв — и, что характерно, пожалев, — пеликана.

Христа.