ИСТОРИЯ МОЕЙ СЕМЬИ

     Прочитав на сайте arirang.ru данную информацию, я решил немного написать о своей семье и заранее попросить прощения за определенные неточности, которые могут быть, так как я не являлся участником событий, которые произошли в тот период времени. Скорее всего — это дань уважения моим предкам, их нелегкой судьбе. Конкурс — это конечно хорошо, но моя цель — память о моих родственниках.

Возможно, я где-то буду высказывать свое субъективное мнение по тем или иным историческим событиям, также заранее прошу прощения. Если мое мнение совпадает с мнением других читателей — буду благодарен.

Начать я хотел бы со своего далекого предка, о котором мне рассказывал мой отец. Под гнетом корейских феодалов и усиления японского влияния, мой прапрадед, в дальнейшем крещенный и получивший имя — Николай, покинул родной дом в поисках счастья и ушел на север страны, как он считал, «ничейной земли». Возможно, так оно и было. Примерно в середине 19 века с 1850–х по 1860-е годы многие корейцы покидали свои родные земли и уходили на север, при чем многие наши предки были выходцами из северных провинций Кореи, и я считаю исторической Родиной нашу единую Корею и в особенности — Север Кореи не в угоду политической конъюктуре.

После установления границы Российской империи, корейцы вынуждены были принять христианство. По словам моего отца, который все это слышал от своего отца, моего деда Ли Германа, были корейцы, которые не хотели принимать чуждое им вероисповедание и вынуждены были бежать в Китай, причем были семьи, которые по 3-4 раза переходили границу, так как в соседнем Китае свирепствовали китайские банды. Мой прапрадед Николай оказался человеком предприимчивым, занимался охотой на пушных зверей, деньги от продажи вкладывал в банковские акции, так и выучил своего сына Ли Макара Николаевича. К сожалению, про жен прапрадеда Николая и прадеда Макара я ничего не знаю. Ли Макар Николаевич учился в царской гимназии, закончил реальное училище, стал мелким царским чиновником в дальневосточном пароходстве (точного названия не знаю) во Владивостоке.

Не знаю, как бы развивались дальше события, но наступил октябрь 1917 года. Пришла Советская власть и отобрала у моего прадеда дом и все, что он нажил до революции. Прадед мой Ли Макар Николаевич скоропостижно скончался от переживаний, его сын Ли Герман Макарович 1908 года рождения остался сиротой и беспризорником, бегал по Владивостоку, продавал газеты, питался в проголодь, подбирая корки хлеба за забором японских казарм (японцы в силу своей педантичности корки не ели, выбрасывали). После установления Советской власти в 1922 году мой дед, будучи уже зрелым юношей, попал в детскую колонию. Колония и дала ему путевку в жизнь — поступил в военно-пехотную школу РККА, воевал на КВЖД с «белокитайцами», как их называли в советской истории, хотя по воспоминаниям деда, нормальных вояк там не было, в основном дети, да старики полуголодные и наркоманы. Поэтому одна конная бригада Блюхера, а это 500 сабель, разбивала наголо китайскую дивизию. В дальнейшем деда послали служить к Буденному в Среднюю Азию, где в 1932-1933 годы еще Советская власть не была установлена в полной мере. Отношение к тем событиям сейчас не однозначное. После подавления басмаческих бунтов дед вернулся на Дальний Восток, женился на моей бабушке Ким Анне Арсеньевне дочери бывшего мелкого царского чиновника — станционного смотрителя и старосты в одной из корейских деревень.

По воспоминаниям моих родственников, кроме своих родных детей, мой прадед Ким Арсений по бабушкиной линии воспитывал еще 9 детей, которые по разным причинам остались сиротами. Мне, к сожалению, не известно, кто они и как их зовут. Своих трех родных детей мои дедушка и бабушка похоронили еще до 1937 года. Осенью 1937-го мои бабушка и дедушка по отцовой линии были, как и все корейцы СССР, репрессированы и перевезены в Среднюю Азию. Моего отца бабушка родила 20 октября в 1937 года в поезде при подъезде к станции Кзыл-Орда в вагоне для скота. Шансов выжить у моего отца практически не было. Я не драматизирую, но подумайте сами, корейцев выбросили в степи, чтобы они умерли, погибли от голода, холода, но наши предки выжили. Честь и хвала им и глубокий поклон.

В дальнейшем мой дед переехал жить в Ташкентскую область. Тут с ним случилась беда. Поделился он с одним корейцем, что происхождение у него не рабоче-крестьянское, на следующий день вечером, он был арестован органами ОГПУ, находился под следствием три месяца. За это время написал письмо М.И. Калинину, на третий месяц получил ответ, что он прощен советской властью.

Дальнейшая судьба Ли Германа Макаровича связана с корейским драматическим театром. Он работал в качестве музыкального оранжировщика, композитора, написал более 50 музыкальных постановок, стал членом союза композиторов Казахской ССР. Но жизнь его тем не менее была не обустроена — большая многодетная семья, маленькая заработная плата, полная безысходность. Но я горжусь своим дедом. Не потому, что он остался в памяти как музыкальный композитор, а потому, что научил музыке не одного советского корейца. Не в упрек многим лидерам корейских культурных центров будет сказано, но какую память оставят о себе они, какие их дела останутся в памяти корейцев... Умер мой дед в 1976 году.

Интересна судьба брата моей бабушки, Ким Михаила Арсеньевича. В царское время он был капитаном торгового судна, ходил в дальнее плавание, принял советскую власть, поднял красный флаг на судне, участвовал в установлении советской власти на Дальнем Востоке, воевал против японских интервентов.

После депортации 1937 года в Казахстан он хотел и далее плавать на судне. Но на Каспийском море судоходство не было развито, он просился на Черное море. После долгих мытарств по инстанциям ему наконец по специальному разрешению дали возможность работать на Черном море морским инспектором. В этой должности он и встретил войну, получил тяжелое ранение при обороне Керчи, попал в военный госпиталь Гурьева. Но в госпитале его по национальным признакам поместили со штрафниками и уголовниками. Над ним издевались. Не выдержав издевательств, он сошел с ума и в конце концов умер от полученных ранений.

Его брат, Ким Николай Арсеньевич, пропал без вести в 1941 году при обороне Москвы. Такая вот трагическая судьба братьев моей бабушки.

Сейчас, когда слышишь об убийствах на национальной почве, особенно в крупных городах, когда убивают только за то, что мы нерусские, задаешься вопросом, за что воевали наши деды...

Мой отец, Ли Валентин Германович, и моя мама, Ким Флорида Константиновна, обыкновенные советские люди, правда мамы уже нет, умерла в 1998 году на шестидесятом году жизни. Отец мой, будучи старшим в семье, работал на шахте, еще совсем мальчишкой подался на заработки в Караганду из Ташкента. По сути дела он выкормил семью, выучил своих братьев и сестру, прожил нелегкую жизнь в честном труде, который никогда не был популярен, даже в советские времена.

Работая в шахте, мой отец нередко терпел издевательства на национальной почве. Во время очередного столкновения отец, не выдержав, он ударил обидчика скребком по голове. Отца судили на товарищеском суде, но тогда за него заступились другие шахтеры. Он не мог выносить несправедливости и потому нередко вступал в конфликт с начальством. Что поделаешь, такой прямой был характер у отца. Я до сих пор называю его «коммунист без партбилета». в партию мой отец не вступал из принципа, говорил, если такое руководство в партии, то мне там делать нечего. Всего он отработал в шахте 46 лет.

Я, Ли Владимир, обыкновенный юрист, имею семью: жену Лену и сына Владислава. Думаю, что со временем я расскажу ему о своих предках, об истории сoветcких корейцев, насколько я ее знаю, о том, чтобы он гордился своей национальностью, чтобы у него был дух «коресарими», несмотря ни на какие процессы ассимиляции.

Я написал коротко, может не по порядку. Написал для того, чтобы каждый из нас, снговских корейцев, помнил своих предков, уважал культуру свою национальную культуру и по мере возможности поддерживал близких ему людей добрыми делами, хотя это непопулярно сейчас.