В ОБЩЕСТВЕ «МЕМОРИАЛ» ПРОШЛА
ПРЕЗЕНТАЦИЯ КНИГИ ЮЛИЯ И АЛИНЫ КИМ «О НАШЕЙ МАМЕ НИНЕ ВСЕСВЯТСКОЙ, УЧИТЕЛЬНИЦЕ»
17 мая в Международном
«Мемориале» прошла презентация книги Юлий КИМ, Алина КИМ. О нашей маме
Нине Всесвятской, учительнице: Очерки, воспоминания, материалы из домашнего
архива. — М.: Общество «Мемориал» — Издательство «Звенья», 2007. — 256
с. Тираж 1020 экз.
 Издание
этой книги «Мемориалом» не удивит, если знать, что отец замечательного
российского барда и его старшей сестры, Ким Чер Сан, был расстрелян в
феврале 1938 года по типовому для советских корейцев обвинению «шпионаж
в пользу Японии», а его супруга, Нина Валентиновна Всесвятская, автоматически
подпала под статью о «членах семей изменников родины». Она стала одной
из героинь известной мемориальской книги «Узницы АЛЖИРА» (М.: Мемориал
– Знание, 2003), посвященной женщинам, отбывавшим срока в Акмолинском
лагере жен изменников родины (АЛЖИРе). Пятилетний срок, к которому она
была приговорена в 1937-м, из-за войны растянулся на 7 с лишним лет.
После освобождения Нина Всесвятская преподавала в школах литературу и
русский язык. В октябре этого года исполнится 100 лет со дня ее рождения.
Кроме текстов, написанных Алиной Ким и Юлием Кимом, в книгу «О нашей маме
Нине Всесвятской, учительнице» вошли мемуарные заметки, письма, дневники
и стихи самой Нины Всесвятской; рассказы женщин, прошедших вместе с ней
«гулаговскими маршрутами»: Фанни Кривицкой, Галины Поневежской, Целины
Будзыньской; воспоминания учеников о любимой учительнице и «Эпилог от
внука» Марата Кима, сына Алины Ким. Ради него, «Хвостика», Нина Валентиновна,
оставила преподавание в школе и полностью занялась воспитанием внука.
Из лагеря Нина Всесвятская присылала детям небольшие самодельные книжечки
со своими стихами и яркими рисунками; героями стихотворных историй были
Юлик и Алина – они бережно сохранялись в семье и тоже бережно воспроизведены
на цветных вклейках.
Вечер вел Александр Даниэль.
«99% лавров за создание этой книги должны быть возложены на голову моей
многомудрой сестры, которая ее и замыслила, и соорудила, — честно признал
Юлий Ким.
Я не могу не поклониться обществу “Мемориал” и особенно тем, кто очень
много сделал для появления книги — Ларисе Семеновне Ереминой, Татьяне
Михайловне Бахминой, и тем, кто организовал сегодняшнюю презентацию. Когда
я вспоминаю о маме, то одна мысль всегда гнетет меня чрезвычайно. О памяти
нашего поколения и о своей собственной, и шире — о национальной памяти.
Когда я учился в 9-м классе, мы с мамой жили в Туркменистане и была у
нас экскурсия на великую стройку социализма, в город Тахиаташ, где начиналось
сооружение очередного сталинского гиганта (правда, вскоре после кончины
самого мудрейшего стройка была свернута).
Мы приехали в молодой “город будущего”, город социалистической стройки,
и вся наша комсомольская стайка девятиклассников ходила вслед за инженером,
который охотно водил нас от объекта к объекту и рассказывал, какие замечательные
технологические новшества здесь применяются. Мы записывали в блокнотики
про радужные перспективы и как будто не замечали, что все эти объекты
обнесены колючей проволокой. Все до единого. И мы видели угрюмые взгляды
зэков, перетаскивавших на носилках последнее слово строительной техники
— шлакоблоки. Мы видели, что город будущего строится руками социалистических
рабов. Что по городу, опутанному колючей проволокой, идут толпы заключенных
в сопровождении автоматчиков с собаками.
Моя молодая память все это зафиксировала. Но сознание ничего этого не
принимало и не впускало. И вернувшись в наш Ташауз, я со всеми остальными
комсомольцами совершенно искренне писал сочинение, что мы видели город
будущего с блистательными перспективами, и хоть бы капля сомнения проникла
в мою голову и мое сочинение.
Думая о природе нашей памяти, я пытаюсь понять, что же заставляло нас
отмахиваться от очевидного? Метастазы этого страха — потому что природа
отмахивания, конечно, коренится в страхе (хотя не только в нем!), — очень
долго держались во мне. Вот ушла моя матушка, ушел Петя Якир, с которым
я дружил, и еще многие-многие близкие мне люди, а я только сейчас спохватываюсь,
что не успел их расспросить об очень важном. Ну, мама не любила говорить
о лагерях, но дело не только в ней. Во мне самом, уже взрослом и много
обдумавшем, торчала заслонка, мешавшая расспросить живых очевидцев тех
времен и той огромной катастрофы.
Поэтому когда я думаю о “Мемориале”, само название которого связано с
памятью, я вспоминаю “Дракона” Шварца, где есть книга, в которую записываются
все-все человеческие действия. Я вспоминаю и о “Хронике текущих событий”
и гораздо шире — о том, что сохраняет московский “Мемориал” и все “Мемориалы”
в регионах нашей страны. Сохранять и преумножать память — великое дело,
и высшая степень немилости у сегодняшней власти только подтверждает его
необходимость и важность...
Не знаю, дойдет ли дело до того, что называют словом “покаяние”. Есть
люди, убежденные, что ничего не пойдет на лад в России, пока все не встанут
на коленки и не покаются за свое прошлое. Эта мистическая картина вызывает
у меня если не смущение, то, по крайней мере, улыбку. Она представляется
мне невозможной. Но все же мы знаем о покаяниях высшей государственной
власти, как Конрад Аденауэр приезжал в Израиль и приходил к Стене Плача.
Есть и другие примеры того, как большие государственные мужи извинялись
за содеянное их предшественниками — это было хоть какое-то суммарное воплощение
раскаяния. Дойдет ли до этого в нашей несчастной России, я не знаю, но
в каких-то поколениях это скажется. В художественных произведениях это
звучит время от времени, но в общественном возгласе пока никак.
Есть великая заповедь: человек должен ведать, что он творит. Заслуга мемориальских
летописцев в том, что они сохраняют память и разъясняют, что и как мы
творим. И помогая родиться и выйти в свет книгам, таким как эта, они не
дают исчезнуть памяти обо всех жертвах российского холокоста».
Воспоминаниями о Нине Всесвятской поделились ее ученики.
Дмитрий Алексеевич Симуков был любимым учеником Нины Валентиновны. По
состоянию здоровья он некоторое время он не мог ходить в школу, и учительница
занималась с ним дома. «В одной точке сошлись ее талант педагога и наше
желание учиться жизни, — рассказал он, — а кто может научить лучше, чем
словесник? Она не просто вела уроки литературы, она учила нас думать так,
как учит русская литература. Из Катерины, которая “луч света в темном
царстве”, делались совсем незаезженные выводы, касавшиеся сегодняшних
дней и каждого из нас. Какие были диспуты – дело только что не доходило
до драки. Эта часть класса отстаивала такую точку зрения на Базарова,
а другая – не такую. Нина Валентиновна была, как сейчас бы сказали, искусным
модератором: она позволяла выговориться каждому, а потом аккуратно гасила
спор, объясняя, что одна точка зрения не может быть истиной, в жизни и
в настоящей литературе все многомерно. Уже потом я понял, что она учила
нас быть гражданами — то есть не теми, кто послушно выполняет то, что
ему спущено сверху вниз по “вертикали власти”, а теми, кто сам формирует
свою позицию, учитывая другие — равноправные — позиции и точки зрения».
Роза Андреевна Харитонова, филолог, подруга А. и Ю. Кимов, говорила о
стихах Н. В. Всесвятской, обратив внимание на пушкинские мотивы дружбы
и взаимной поддержки и ее прекрасное чувство формы — «чистокровный ямб»,
унаследованный и следующими поколениями семьи Кимов.
Юрий Борисович Юдович, сын Лидии Владимировны Домбровской, солагерницы
Н. В. Всесвятской, отметил, что книга дает замечательные примеры отношения
настоящего интеллигента к ученикам и своим детям и внуку: «Эти примеры
сами могли бы послужить хорошим учебником педагогики».
В свою очередь, образцом отношения детей и внуков к своей матери назвал
эту любовно написанную и со вкусом оформленную книгу председатель Правления
Международного «Мемориала», один из составителей и авторов предисловия
к книге «Узницы АЛЖИРа» Арсений Рогинский.
«По нашему большому опыту мы знаем, как трудно и сложно выстраивались
отношения женщин, вернувшихся из лагеря, с детьми, особенно с дочерьми,
которые помнили и ждали совсем “других” мам. Пережив столько страданий,
многие так и не смогли установить душевный человеческий контакт с детьми.
Нина Валентиновна — скорее исключение; находясь в лагере и присылая детям
свои книжечки, она все время “держала” их. И после возвращения между ними
не было никакого барьера.
Этой книгой дети и внук достойно вернули свой долг».
Оформление, выполненное Маратом Кимом и Светланой Герасимовой, по словам
А. Рогинского, сделало ее памятником книжного искусства.
Внук героини книги, «Хвостик», Марат Ким, ныне музыкант, дизайнер, художник
книги и кино (в частности, художник фильма «Волкодав»), сказал: «Главный
мотор книги — мама. Идея, хребет и все детали — это она. Мы ей только
помогали.
О бабушке мне говорить трудно. Она была главным человеком в моей жизни.
Она никогда не повышала голоса. Однажды я сказал маме “дура”. Бабушка
перестала разговаривать со мной, просто замолчала. На весь день. Хуже
этого ничего быть не могло. Этого урока мне на всю жизнь хватило. Все,
что во мне потом проявилось, было заложено бабушкой. Бабушки рисованные
книжки — в детстве я считал, что они настоящие. Сейчас, став профессиональным
дизайнером, я изумляюсь, как они могли все это сделать в лагере, где они
взяли бумагу, краски, “французские уголки”… Она заставляла меня играть
на пианино. Я подавлял зевоту, мучался и терпел. А потом стал писать песни,
и вот недавно купил себе клавиши».
Алина Черсановна Ким поблагодарила всех соавторов и тех, кто помог книге
выйти, в том числе заведующую диссидентским архивом общества «Мемориал»
Татьяну Бахмину — за то, что «когда рукопись была готова, она отвела нас
в издательство “Мемориала”»; сотрудников библиотеки и архива «Мемориала»
Бориса Беленкина и Наталью Васильеву, Наталью Малыхину и Светлану Фадееву
— за помощь в поиске книг, доркументов и фотографий; Александра Даниэля
— за редактуру вводной статьи; редактора издательства «Звенья» Ларису
Еремину — за огромное участие во всех фазах работы («когда нам напечатали
цветную вкладку с каким-то синеватым отливом, мы с Маратом расстроились,
но куда было деваться, уже отпечатали тысячу экземпляров; тогда Лариса
Семеновна пошла в типографию и что-то им такое объяснила об этих книжках,
что они все переделали самым лучшим образом»).
Вечер завершил концерт Юлия и Марата Кимов. Прозвучали любимые песни Нины
Всесвятской, которые исполнялись в кругу ее родственников и друзей («Что
стоишь, качаясь…», «Что ты жадно глядишь на дорогу…», «Вдоль по Волге-матушке…»),
песни Юлия Кима и Марата Кима, песни по заявкам публики.
|
