| Н.Ф.
БУГАЙ
РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ И ПОЛИТИКА «СОЛНЕЧНОГО ТЕПЛА»
Место издания: Москва
Издательство: «Готика»
Год издания: 2002
Тираж: 1.000 экз.
Аннотация:
На богатом фактическом материале, еще не переданном на
хранение в архивы, автор издания прослеживает процесс реабилитации корейцев,
проживающих в Российской Федерации, ранее репрессированных. В разделах
книги уделено внимание содержанию точек зрения представителей официальных
органов власти и общественных объединений российских корейцев как в отношении
проводимых мер по реабилитации, так и по историческому значению Закона
РФ «О реабилитации репрессированных народов», принятого 26 апреля 1991
года.
Одновременно показаны направления развития связей с Южной и Северной Кореями,
раскрыты роль и место корейцев в преобразованиях в России, приумножении
ее экономического могущества. Предпринимается попытка выявить перспективу
возвращения российских корейцев к истокам своей национальной культуры
через русскую культуру.
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение
Десять лет Закону Российской Федерации «О реабилитации репрессированных
народов»
Расселение корейцев в Российской Федерации (90-е годы)
Российские корейцы и культура межнационального общения идеологический
аспект
«Страдающая» ли национальная община российские корейцы?
Реабилитация российских корейцев: преломление национального самосознания
Постановление Верховного Совета РСФСР «О реабилитации российских корейцев»:
год спустя
Реализация мер по реабилитации российских корейцев
Диалог президентов: политика «солнечного тепла» в Республике Корея
Международный аспект проблемы российских корейцев
Мы уже в XXI веке... (вместо заключения)
Документы.
Российские корейцы: новейшая история
Именной указатель
Сведения об авторе
ВВЕДЕНИЕ
Конец 80-х — 90-е годы в бывшем Союзе ССР были отмечены
коренными переменами в жизни народов, населяющих это социалистическое
государство. Изменения во внутреннем и внешнем состоянии страны повлекли
за собой преобразования в существовавших между ними отношениях. Однако
Коммунистическая партия, хотя и функционировавшая безраздельно, в силу
ряда объективных и субъективных причин, не смогла справиться с этой сложной
задачей, выработать такие формы работы с массами, которые всецело способствовали
бы «безболезненным» переменам в обществе. Закончилась объявленная перестройка
развалом многонациональной державы — Союза ССР.
Ответить на вопрос: почему так получилось, — пока затрудняется как российская
наука, так и зарубежная. Историки, политологи — представители западных
школ постоянно ставят этот вопрос, выражая недоумение по поводу того,
что некогда мощная держава, демонстрировавшая всему миру возможность функционирования
многонационального государства, в одночасье перестала существовать.
Наряду со многими причинами экономического характера отрицательную роль
сыграли центробежные тенденции в социалистическом обществе, преодолеть
которые было не под силу действовавшему режиму государственной власти.
Идеологические установки партии оказались на проверку временем далеко
не отвечающими потребностям общества, интересам народов, хотя это вовсе
не свидетельствует о том, что накопленный многими поколениями опыт по
управлению обществом и протекавшими национальными процессами надо отбрасывать
полностью. В первую очередь потерял свою притягательность принцип интернационализма,
выступавший цементирующей силой в многонациональном государстве, в выработке
того общего, что объединяло все народы и этнические меньшинства вокруг
общей идеи.
Уже в первой половине 90-х годов повсеместно было очевидным, что каждому
из национальных обществ многонационального государства придется выживать
самостоятельно. И тем не менее трудности приходилось преодолевать. Это
был сложный процесс и во всех ставших суверенными государствах, в частности
в тех, которые возникли на базе бывших республик Союза ССР.
Для современного общества немало негативного осталось в наследие от ранее
проводившейся национальной политики. Эта сфера общественных отношений
оказалась самой хрупкой, гребующей к себе особо пристального внимания,
бережной заботы.
Таким образом, после распада Союза ССР для самостоятельной и суверенной
России — Российской Федерации — главной задачей становится необходимость
предотвратить ослабление и развал государства. Как показывает развитие
событий в самой России в 90-е годы, это невозможно было сделать только
известными традиционными методами, включающими реализацию административно-государственных
или финансовых мер.
Необходимо, очевидно, возродить прежде всего русскую идею, сформировать
научную основу сплочения народов России, и в первую очередь русского народа,
предложить национальную доктрину, которая представляла бы собой признанные
большинством взгляды и задачи развития общества, нации и государства,
определяла бы место и роль каждого из народов, населяющих страну, включая
и российских корейцев. Концепция государственной национальной политики
Российской Федерации, принятая в 1996 году, констатирует: «Благодаря объединяющей
роли русского народа на территории России сохранились уникальное единство
и многообразие, духовная общность и союз различных народов» [1].
Российское государство оказалось в современных условиях развития общественных
отношений как бы в двойственном положении. С одной стороны, никуда не
исчезли социалистические идеи, устойчивы национальные традиции. Это не
случайно. Все элементы 70-летнего социалистического прошлого имеют, как
уже отмечалось, глубокие корни в общественном сознании, стали частью мировоззрения
и системы ценностей большинства народов, включая и российских корейцев.
С другой стороны, шло внедрение, нередко насильственное, иной идеологии
— либеральной.
Несомненно, положительные элементы либерализма прививаются и дают ростки,
однако этот процесс протекает сложно и с заметными издержками. Одним словом,
интеграция либеральной доктрины в современное российское общество проходит
в труднейших условиях. На первый план в конкретных действиях выдвигается
приверженность общества к социальной справедливости, приоритетам духовных
ценностей над материальными, представительству различных слоев общества
на разных уровнях института власти, коллективизму, необходимости «сверхидеи»,
всечеловечности и т.д.
Немаловажным фактором в условиях становления, упрочения нового Российского
государства, по-нашему мнению, выступает наследие исторического прошлого,
которое в любых сферах российского общества, нового, демократического,
неизбежно вступает во взаимоотношения с существующими реалиями, в том
числе и международными.
Сбалансированный учет этого соотношения с прошлым в одном конкретном случае
способствует более «мягкому» осуществлению новых преобразований, в другом
— в условиях нарушения сбалансированности — вызывает обострение существующих
противоречий, что проявляется, особенно, при решении проблем социального
порядка, сферы межнациональных отношений и т.д.
Никто не может отрицать, что российское общество развивалось более 70
лет в социалистической системе. Эта реальность имеет свой опыт, и вряд
ли в данном конкретном случае надо давать оценки этому процессу. Опыт,
накопленный несколькими поколениями народов, этнических меньшинств, включая
и проживающих на территории России корейцев, не вычеркнешь из истории,
он — часть истории всей цивилизации. И эта сторона жизни российского общества
не может не интересовать обществоведов. Однако проанализировать этот,
социалистический опыт, рассмотреть позитивные и негативные его стороны
можно только с учетом интегрированной компетентности, используя в определенной
мере и метод исторического авантюризма (Смелзер), и альтернативный метод.
На наш взгляд, изучение негативного фактора в историческом опыте развития
социалистического общества в России нисколько не преуменьшит, а вернее,
не нанесет вреда в реализации стратегической цели — заинтересованности
в сохранении государства. Наоборот, будет способствовать достижению мира
и гражданского согласия на территории значительной части планеты Земля,
упрочению отношений между более 170 народами и этническими меньшинствами,
проживающими на территории Российской Федерации.
Вряд ли можно решать задачи обустройства современной России без формирования
нового мировоззрения, являющегося синтезом новейших научных знаний и веры.
В сочетании «наука и культура» есть основа не только для разработки идеологии,
но и для создания новых «моделей» концепций (экономических, социологических,
военных и т.п.).
Решение задач возрождения государства невозможно без защиты интересов
личности и тем более интересов этнических меньшинств на правовой основе,
то есть возникает потребность вписать эти интересы в существующие и создающиеся
духовно-нравственные законы развития общества в целом и каждого человека
в частности.
Одно из самых тяжелых наследий, доставшихся от исторического прошлого
социалистической системы в России, — последствия от проводимой политики
репрессий, в первую очередь — депортаций народов и когорт населения, принадлежавших
к разным национальностям.
В целом, по данным созданного в марте 1944 года в структуре НКВД СССР
отдела спецпоселений, начиная с середины 30-х годов и до конца 40-х (в
1949 г. был произведен переучет спецпереселенцев) на территории Союза
ССР претерпели принудительное переселение 3,5 млн. граждан. Среди них
были: граждане немецкой национальности (российские немцы) — 1 024 722;
чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы — около 640 тыс.; калмыки — 92 тыс.;
русские (в основном бывшие кулаки) — 692 тыс.; крымские татары — 194 тыс.;
греки, армяне, болгары из Крыма — около 40 тыс.; греки из районов Черноморского
побережья Грузии и Краснодарского края — около 30 тыс.; турки, курды,
хемшины из Месхетии (южные районы Грузии) — около 100 тыс.; поляки (граждане
Украины и Белоруссии) — более 400 тыс.; литовцы, латыши, эстонцы — более
203 тыс.; финны — 12 тыс.; корейцы (российские корейцы)— 172 тыс.; китайцы
— 8 тыс.; иранцы — 8 тыс., а также представители других наций и этнических
меньшинств [2].
Вопрос о насильственных переселениях обсуждался на заседании обеих палат
Верховного Совета Союза ССР, проходившем в Кремле 14 ноября 1989 года,
участниками которого констатировалось, что «политика насильственного переселения
отразилась на судьбе корейцев, греков, курдов и т.д., что не только этими
национальностями закрывается список...». Уже было известно: принудительное
переселение коснулось 60 народов и этнических меньшинств на территории
Союза ССР.
В этот же день были приняты: политический документ — Декларация о признании
незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся
насильственному переселению, и обеспечении их прав, а также постановление
Правительства Союза ССР «Об отмене законодательных актов в связи с Декларацией
Верховного Совета СССР». Теперь их можно рассматривать на официальном
уровне как документы, свидетельствующие о публичном покаянии государства
за преступления, совершенные против репрессированных народов, за национальную
политику, проводившуюся по отношению к ним. Это был первый существенный
шаг в решении столь сложной проблемы.
Постепенно стали приоткрываться архивы, в которых хранились документы
по этой сложной теме. Однако большую активность проявили в конце 80-х
— начале 90-х годов литераторы и публицисты. Удивительно точный образ
был найден Чингизом Айтматовым для художественного воплощения геополитической
картины трагического перемещения безвинно наказанных народов. Незамеченный
литературной критикой глубокомысленный рефрен: «А поезда в этих краях
шли с Востока на Запад (с российскими корейцами. — Авт.) и с
Запада на Восток» повторялся в романе «И дольше века длится день» более
десяти раз [3].
В 90-е годы монографическими научными разработками [4],
защищенными диссертациями [5], появившимися многочисленными
статьями [6] историкам удалось внести свой вклад в изучение
проблемы депортации в целом.
Что касается российских корейцев, то они не остались без внимания. Во
всяком случае, удалось внести заметный вклад в изучение сложного периода
их истории — депортации в 1937 году, когда 172 тыс. граждан корейской
национальности по превентивному обвинению были принудительно переселены
с Востока (Приморский и Хабаровский края, Читинская область, Корейская
автономная область и др.) в Казахстан и Узбекистан. Прекратил существование
и создававшийся первый национальный корейский район с центром в селе Посьет
[7].
Исследование проблемы реабилитации этносов, в том числе и российских корейцев,
было продолжено Н.Ф. Бугаем. В его работе «Российские корейцы: новый поворот
истории. 90-е годы», вышедшей в 2000 году, приведены содержательные документы
и материалы, раскрывающие роль и место прежде всего Минфедерации (Миннац
России) [8], в частности таких его структурных подразделений,
как департаменты по делам депортированных и репрессированных народов и
по делам национальностей, в осуществлении мер по реабилитации народов,
в том числе и российских корейцев, в 90-е годы. Показано взаимодействие
общественных объединений корейцев с государственными структурами власти
в решении задач реабилитации, в обустройстве мигрирующих групп корейцев,
а также взаимодействие между общественными объединениями разной направленности
и национально-культурными автономиями российских корейцев, в том числе
и Федеральной национально-культурной автономии (ФНКА) «Российские корейцы»,
возникших в исследуемый период.
Особую ценность имеют опубликованные автором отчеты Департамента Северного
Кавказа по итогам осуществления реабилитации российских корейцев, как
в целом по стране, так и непосредственно в регионах их компактного проживания
[9].
По-нашему мнению, в названной выше работе мало внимания было уделено такому
важному аспекту темы, как отношения между народами, не раскрыты меры по
реабилитации граждан корейской национальности в странах СНГ, что способствовало
бы более глубокому изучению темы в целом.
Частично проблемы российских корейцев касается в своих многочисленных
работах и М.Н. Пак, хотя эта проблема не является предметом его научных
разработок. Им же дается объяснение необходимости коренных изменений в
росте национального самосознания российских корейцев, а также их вовлечения
в процессы натурализации корейского этноса в России. Так, М.Н. Пак пишет:
«В связи с общим ростом национального самосознания советских народов,
а также в связи со стремлением определенных кругов использовать их в сверхкорыстных
целях крайне обострились межнациональные отношения, принявшие в ряде регионов
характер кровавых конфликтов, поэтому ни одна нация не может оставаться
равнодушной к ожидающей ее судьбе. Советских корейцев особенно беспокоит
вопрос об изменении судьбы репрессированных народов. Наряду с осуждением
и отменой всех преступных законов и актов о репрессиях в отношении целых
наций не меньшее значение имело бы осуществление практических и действенных
мер по исправлению последствий репрессивных действий сталинского тоталитарного
режима» [10].
В связи с начинавшимися в начале 90-х годов реабилитационными процессами
М.Н. Пак раскрыл и свое видение значения государственной поддержки в проведении
мер по реабилитации российских корейцев. По этому поводу он замечал: «Государственная
поддержка программы культурно-национального возрождения советских корейцев
рассматривается нами (российскими корейцами. — Авт.) и как определенная
форма компенсации за ущерб, нанесенный массовыми репрессиями и насильственным
переселением в 1937 году. Конечно, это не исключает и других форм возможных
компенсаций, которые имеют не только экономическое, но особенно морально-политическое
значение»" [11].
Ощутимый вклад в изучение проблемы «Россия и Корея в геополитике Евразийского
Востока в XX веке» внес востоковед В.Ф. Ли, труды которого известны не
только в России, но и за рубежом [12]. Рассматривая
процессы становления и совершенствования российско-корейских отношений
на всех срезах истории, он, конечно, не смог не обратиться и к специальной
теме, связанной с принудительными переселениями корейцев в Союзе ССР.
Этому вопросу посвящен особый раздел в новой монографии В.Ф. Ли «Россия
и Корея в геополитике Евразийского Востока» (М., 2000). Последовательно
им изложены события второй половины 30-х годов на Дальнем Востоке СССР,
вскрыты предпосылки принудительного переселения более 170 тыс. граждан
корейской национальности.
Нельзя не согласиться с данной автором итоговой оценкой этих мер Коммунистической
партии и Правительства СССР. «Объективная экспертиза, — пишет В.Ф. Ли,
— не оставляет сомнения в том, что оно (постановление о переселении граждан
корейской национальности. — Авт.) противоречит по всем своим параметрам
не только общепризнанным международным актам о правах человека, но даже
пресловутой сталинской Конституции 1936 года и, как таковое, представляет
одну из наиболее изощренных форм геноцида, направленного против национальных
меньшинств» (с. 421). Безусловно, В.Ф. Ли прав, подчеркивая, что такая
политика 30-х годов нанесла ущерб развитию корейского этноса, способствовала
его отставанию по сравнению с народами, которые не подвергались в Союзе
ССР репрессиям.
Появилось и первое издание объявленной Федеральной национально-культурной
автономией российских корейцев серии «Библиотечка по и сгори и корейцев
России». В брошюре «Российские корейцы: этапы эмиграции из Кореи» (М.:
МДН, 1999) Пак Дже Кын на конкретных примерах вскрыл проблемы эмиграции
корейцев в Россию, начавшейся в середине XIX века. Им определены этапы
этих процессов, выявлены причины, показано значение и роль Кореи в международной
политике, стремление «к выходу из многовековой изоляции», прослежена позиция
царского правительства в России по отношению к самому факту эмиграции
корейцев. Разумеется, рамки публикации не позволили начинающему исследователю
рассмотреть и другие направления эмиграции, показать взаимосвязь между
ними.
Следует особо сказать и о литературе, которая представляет несомненную
ценность в первую очередь для российских корейцев. Это исследования, посвященные
быту, культуре, традициям, этикету корейской семьи и народа в целом, занятиям
спортом, организации взаимоотношений с другими народами.
В этом плане в Российской Федерации особо актуален труд А.Н. Ланькова
[13]. Автору удалось на основе большого числа научных
источников, богатого полевого материала, личных наблюдений со всеми подробностями
представить процесс эволюции повседневного быта корейских горожан, семейных
отношений, торговли, транспорта, образования и воспитания.
Эти же сюжеты рассматривает и Г.Н. Ли в книге «Обычаи и обряды корейцев
СНГ» (М., 2001). Это реальная возможность соприкоснуться с мудростью корейского
народа, выраженной в его традициях, обычаях, обрядах и ритуалах.
Фактически в этом же ключе выполнены работы Е.Н. Фаттаховой и Ю.Н. Бахмет.
Проанализировав изменения в обрядах жизненного цикла у корейцев юга России,
Е.Н. Фаттахова, по приблизительным подсчетам которой в Северо-Кавказском
регионе проживает около 22 тыс. корейцев, замечает, что национальные традиции
играют значительную роль в жизни корейцев, «однако их первоначальное религиозное,
идеологическое, мировоззренческое содержание и социальные функции утрачены
и не осознаются участвующими в ритуалах людьми...». Впрочем, традиционная
обрядность не остается неизменной. Для корейцев на юге России характерны
«как их устойчивая национальная канва», так и «появление инноваций, восприятие
обрядности прежде всего славянского населения Северного Кавказа, отсутствие
тенденции разорительности обрядов...» [14].
Ю.Н. Бахмет больше акцентирует внимание на создании национально-культурных
автономий в России в 90-е годы. В блоке этих проблем она рассматривает
и вопросы восстановления исторической справедливости, возвращения долгов
«обиженным» и «обделенным» народам, создания системы государственной защиты
этнических меньшинств, и вопрос о том, каким образом определяется в этой
ситуации роль и место экстремальных национально-культурных автономий,
в частности российских корейцев, мощного общественного объединения национального
толка.
Автор обстоятельно рассматривает эту сторону проблемы путем раскрытия
эволюции становления и развития общественного объединения, этапов перехода
из одного состояния в другое, различных направлений политической ориентации
(Республика Корея, КНДР), стратегии работы автономий.
Вряд ли, однако, можно согласиться с рекомендациями Ю.Н. Бахмет рассматривать
российских корейцев как «диаспору». Вопрос спорный. В принятой практике
диаспора, по своему понятию, ближе к группе населения, прибывшего на территорию
России из стран ближнего и дальнего зарубежья (с. 55). Поэтому есть и
диаспорные группы корейского населения (те, кто приехал в Россию из-за
границы), и российские корейцы. Более того, понятие «российские корейцы»
как бы закреплено официально в упоминаемом автором постановлении Верховного
Совета РСФСР «О реабилитации репрессированных корейцев» (принято 1 апреля
1993 г.).
Вызывает сомнение и другая посылка Ю.Н. Бахмет, которая сводится к констатации
того, что якобы существует «система государственных дотаций, которые рассматриваются
как компенсация за ущерб, нанесенный корейской диаспоре в годы сталинского
режима» [15].
К сожалению, названное постановление Верховного Совета РСФСР касательно
российских корейцев утверждает индивидуальную форму осуществления экономической
стороны решаемой проблемы. Поэтому вряд ли можно говорить о некоей «системе
дотации».
По данному вопросу более четкую позицию занимает В.М. Ким. Он пишет: «В
хрущевские, реабилитационные времена стало, конечно, полегче... власть
пустила дело на самотек. Советские корейцы вновь появились в официозах.
Был снят запрет на выезд из Казахстана и Средней Азии. Пожалуйста, вольному
воля, делайте что хотите. Можете оставаться на месте. Можете вернуться
на Дальний Восток, но без государственной поддержки...» [16]
(выделено нами. — Авт.).
Выявляя одновременно роль и место политического факгора в эволюции корейского
движения в России, Ю.Н. Бахмет делает верный аргументированный вывод о
том, что «в формировании идеологии отношений между организациями (российских
корейцев. — Авт.) и государством является отсутствие политического
мифа, который можно условно назвать мифом об "исконной земле"».
Интересная по своему содержанию и публикация В.В. Цоя, посвященная организатору
антияпонской борьбы Цою Петру Семеновичу (Чхве Джэхён). Вклад его не оценим.
Он был истинным организатором не только борьбы против засилья японцев,
но и культурно-просветительского движения в Приморье, сыграл большую роль
в оказании помощи соотечественникам, бежавшим от голода из Кореи и обретшим
в России новую родину. Он же был одним из организаторов партизанских отрядов
«Ыйбён» [17]. Его расстреляли японцы.
К весьма интересному и самостоятельному аспекту темы обратился Ли Сун
Чже. Внимание исследователя сосредоточено на анализе правового положения
граждан корейской национальности, проживающих на территории бывшего Союза
ССР и в России. При этом в статье Ли Сун Чже «Еще раз о гражданстве корейцев,
проживающих на территории бывшего СССР», опубликованной в корейско-русском
(выходит в Москве на русском и корейском языках) ежемесячном журнале «Корусфорум»
(2001. № 4. С. 79-89), прослеживается эволюция вопроса гражданства корейцев,
переселившихся на территорию бывшего Союза ССР, стремление автора показать,
каким был этот путь.
Наряду с этим исследователь обращается и к совершенно неразработанному
аспекту — восстановление корейцев в правах на гражданство Республики Корея.
Его статья привлекает не только обилием нового фактического материала,
но и широтой постановки проблем. Анализируя в конкретном случае взаимодействие
с международным правом выбора гражданства, он выявляет особенности положения
в этом случае российских корейцев. Несомненно, привлекает дискуссионная
постановка проблемы о правах российских корейцев, например, на территории
Республики Корея в связи с принятием нового Закона о гражданстве Республики
Корея, которую автор статьи ведет с исследователями проблем российских
корейцев Ким Ен Уном, Марксом Ханом и др.
Заметно пополнилась источниковая база для изучения этой сложной проблемы
истории национальных отношений [18]. Примечательным
событием современности (90-е гг.) стало выявление в архивах многих сведений
о тех, кому пришлось пережить трудности этого периода. Была опубликована,
ставшая известной, «Книга Памяти» [19].
Новые документальные изыскания по проблеме российских корейцев продолжались.
Под эгидой Международной региональной общественной организации «Первое
марта» [20] вышла в свет книга «Корейцы — жертвы политических
репрессий в СССР. 1934-1938 гг.» (Кн. 1 / Под ред. Ли Хен Кына; Сост.
С. Ку. М., 2000). Эта книга — хроника документов — представляет необыкновенный
научный интерес в плане значительного пополнения источниковой базы, изучения
малоизвестного в истории российских корейцев периода — второй половины
30-х годов.
В книге-хронике жизнь корейской общины в трудный период тоталитарного
режима в Союзе ССР раскрывается через личности, портреты героев. Это не
только скорбный мартиролог, в данном издании отражена судьба депортированных
в Среднюю Азию корейцев, явившихся жертвами сталинских репрессий, показаны
их жизнестойкость, трудолюбие.
Краткие биографические справки корейцев с заключением «осужден», «арестован»,
«расстрелян», «реабилитирован» передают содержание деяний функционировавшего
режима, раскрывают трудовую деятельность корейцев, их социальное положение.
Это были революционеры, рабочие, студенты, артисты, научные сотрудники,
колхозники, учителя и многие другие. К сожалению, трагедия судеб этих
корейцев в том, что многие из них исчезли бесследно, а о многих стало
известно родным и близким только благодаря выходу в свет книги-хроники.
Огромную ценность приобретают представленные в издании документы: постановления,
справки НКВД, протоколы допросов, обвинительные заключения, протесты;
конечно, причина одна — «шпионская деятельность в пользу японской разведки».
Опубликованная книга — это действительно боль «за безвинно загубленных
людей».
Проблема реабилитации народов, включая и корейцев, документально отражена
и в изданном Министерством по делам федерации и национальностей Российской
Федерации в 2000 году сборнике документов «Реабилитация народов России».
В нем представлены нормативные акты, подготовленные первыми правительственными
комиссиями, призванными к разработке юридической основы самого процесса
реабилитации народов, опубликованы документы, содержащие механизм осуществления
реабилитации, раскрыта роль местных органов власти в проведении мер по
реабилитации народов. Кроме того, в сборнике опубликованы интересные материалы
и документы, посредством которых раскрываются и первые результаты проводимой
реабилитации граждан различных национальностей, подвергшихся репрессиям.
Издание включает также нормативную базу субъектов Российской Федерации,
что позволяет достаточно глубоко проследить, каким образом решается столь
сложная проблема в регионах.
Благодаря появившимся публикациям за рубежом проблема депортации российских
корейцев становится доступной и зарубежному читателю [21].
Тем не менее, не занимаясь глубоким анализом изданных трудов по рассматриваемой
проблеме, так как это уже частично сделано [22], необходимо
отметить, что в вышедших работах, за некоторым исключением, не уделялось
внимание вопросу реабилитации российских корейцев в 90-е годы. Именно
они оказались в числе первых в центре внимания Правительства Союза ССР,
РСФСР, а затем — Правительства Российской Федерации. И это не случайно.
Корейцы, иранцы, поляки и немцы были в числе тех, кто начиная с середины
30-х годов первым испытал лишения, причиненные им депортациями.
Девяностые годы XX века — время исправления допущенных ошибок, получившее
название в политике, в истории России как период реабилитации народов,
в отношении которых были применены эти грубейшие меры, попиравшие конституционные
права народов, нанесшие огромный ущерб складывавшимся межнациональным
отношениям.
Обращаясь конкретно к проблеме реабилитации народов, необходимо также
отметить, что этот вопрос разработан исторической наукой слабо [23],
слабой остается и его источниковая база [24]. Ученые
больше обращались к анализу самого Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных
народов» (принят 26 апреля 1991 г.), его дополнений, к дискуссиям вокруг
этого закона. В то же время оставались вне поля зрения вопросы реабилитации
каждого из народов, когорт населения, принадлежавших к разным национальностям,
подвергшихся депортациям в 30-50-е годы, включая и российских корейцев.
По-нашему мнению, это связано с изменчивым ходом реализации Закона РСФСР
«О реабилитации репрессированных народов», противоречивым отношением к
нему, отсутствием возможности в масштабе государства для воплощения в
жизнь положений самого закона и последовавших многих указов Президента
Российской Федерации, связанных с реабилитацией.
В чем же суть этих оценок? Так, российский ученый-этнограф В.А. Тишков
о законе пишет: «В апреле 1991 года был принят Закон "О реабилитации
репрессированных народов", который исходил из благородных порывов
и насущных нужд незавершенной реабилитации, но который по своей идеологии
был ущербным и конфликгогенным. Его субъектом были не граждане, непосредственно
пострадавшие от репрессий, а коллективные тела под названием "репрессированные
народы", в отношении которых должна была быть восстановлена "историческая
справедливость"» [25].
Отрицательную оценку закону дал А. Кольев, который заметил: «В 1991 году
ельцинский парламент издал абсурдный и разрушительный Закон "О реабилитации
репрессированных народов", в качестве "компенсаций" за
понесенный ущерб были выделены значительные ресурсы. Дух сепаратизма начал
гулять по стране, набирая силу...» [26]
Ничем иным не отличается оценка закона, данная депутатом Государственной
Думы Федерального Собрания Российской Федерации Д.О. Рогозиным в его монографии
«Россия между миром и войной» (М, 1998): «Надо особо сказать о крайне
вредной и даже провокационной роли бывшего Закона о репрессированных народах.
Фактически этот закон заложил основу большинства конфликтов на территории
бывшего Союза ССР, придав им идеологическое обоснование, историческую
мотивацию и пропагандистскую мифологизацию» (с. 159). И далее автор отмечает:
«...Этим, во многом провокационным законодательным актом горбачевского
СССР, не замедлили воспользоваться авантюристы, разжигающие в России межэтническую
рознь» (с. 211).
Разумеется, существуют в литературе и противоположные точки зрения на
указанный закон, которые сводятся к его оценке как «гуманного и высоконравственного».
В числе определяющих законом направлений деятельности выделяются: социально-экономическая,
территориальная и национально-культурная реабилитация.
Социально-экономическая реабилитация предусматривает, прежде всего, восстановление
экономического потенциала тех регионов (республика, область), откуда переселялось
население, в том числе и российские корейцы, хотя в этих регионах посредством
планового переселения из других мест также продолжали развиваться в 40-50-е
годы и промышленность, и сельское хозяйство, и культура.
Более того, в период реабилитации народов — в 50-е годы — государство
оказало этим регионам существенную материальную помощь как в развитии
промышленной и сельскохозяйственной инфраструктуры, культуры, так и в
индивидуальном плане.
Тем не менее в 80-90-е годы было определено, что та реабилитация «носила
исключительно половинчатый характер», а поэтому и законы, и постановления
принимались как бы для осуществления полной реабилитации.
Анализ ситуации в России в этом отношении свидетельствует и о том, что
сам ход реабилитационных процессов требовал определенной корректировки,
а именно:
• не придавать процессам реабилитации столь отчетливую форму исторического
парадизма;
• не нагнетать напряжения вокруг этой проблемы через средства массовой
информации;
• перевести проблему в разряд обычной нормальной последовательной работы
ведомств, занятых в реализации закона ОТ 26 апреля 1991 года, как и других
законов, не вызывая конфронтационной обстановки на местах, напряженности
между народами;
• сбалансированно подходить к проблеме территориальной реабилитации, учитывая
интересы проживающих рядом друг с другом народов;
• учитывать соотношение положений Закона Российской Федерации «О реабилитации
репрессированных народов» с Основным законом России — Конституцией Российской
Федерации.
Широкая пропагандистская работа вокруг указанного закона привела к тому,
что среди отдельных народов началось своеобразное «соревнование» — попасть
под статус репрессированного народа. Естественно, подразумевается: идя
по этому пути, тот или иной народ, считающий себя репрессированным, получит
дополнительную материальную помощь. Именно такой видят проблему, например,
буряты, обратившиеся в Государственную Думу Российской Федерации в декабре
1993 года и в феврале 1994 года с просьбой о причислении их к репрессированным
народам.
С требованием территориальной реабилитации, предусмотренной Законом РСФСР
«О реабилитации репрессированных народов», обращались ногайцы. Как известно,
на этот контингент населения закон не распространяется. И тем не менее
его реализация в 90-е годы постепенно переходила из своего вербального
состояния в практическую плоскость. Предстояла большая работа, чтобы все
провозглашенные в законе положения получили реальное воплощение, что и
отражало бы истинное содержание понятия «реабилитация».
Этнические меньшинства должны были как бы в новой обстановке пройти этап
социальной натурализации. В этой связи осуществлялась и этническая мобилизация.
Народы, этнические меньшинства, включая и российских корейцев, прошли
этот цикл за короткое время, продолжая одновременно натурализацию в различных
сферах общества, преодолевая те ошибки прошлой политики, по причине которых
они были отброшены назад в своем развитии по сравнению с другими народами,
которым удалось все-таки избежать различных форм репрессий.
В условиях современного развития национальных процессов в России, исполнение
мер по реабилитации репрессированных народов выделено в Концепции государственной
национальной политики Российской Федерации в самостоятельное направление.
С этой целью в данном документе даны рекомендации по таким вопросам, как:
«разработка и реализация законодательных актов и федеральных программ
по реабилитации народов», а также подготовка недостающих нормативных актов,
наряду с необходимостью последовательного выполнения Закона РСФСР «О реабилитации
репрессированных народов».
Заметным продвижением вперед явилось и то, что проблема приобрела международное
звучание. Она стала рассматриваться на международных форумах, проводимых
по линии ООН (Управление верховного комиссара по делам беженцев — УВКБ,
Международная организация миграции — MOM, ПАСЕК и др.). Все это выдвигает
определенные требования по усилению деятельности в этой сфере со стороны
Правительства Российской Федерации.
Следует отметить, что интерес к корейской проблематике не иссякает. В
Институте этнологии и антропологии по разделу плана «Азиатско-тихоокеанские
исследования» разрабатывается тема «Корейцы: народ и культура» (руководитель
темы — Р.Ш. Джарылгасинова).
В рамках темы «Формирование тендерных стереотипов в разных этнических,
религиозных и социальных сферах» продолжается исследование по проблеме
«Корейская диаспора в Москве: изменение этногендерных стереотипов» (руководители
темы — М.Г. Котовская, Н.В. Шальгин) [27].
В настоящей книге ставится цель проследить эволюцию процесса реабилитации
российских корейцев, проанализировать возможности государства в реализации
мер, связанных с реабилитацией лиц корейской национальности, определить
отношение федеральных и местных органов власти к этим мерам, выявить ошибки,
допускаемые со стороны властных структур, в проведении этой политики.
В рамках исследования сделана попытка ответить и на вопрос о взаимодействии
России, Республики Корея и КНДР в решении проблем репрессированных народов,
показать направленность государственной политики этих стран на укрепление
связей между народами, особенно между соотечественниками, на формирование
их национального самосознания в новых условиях, а кроме того, на основании
проведенного исследования попытаться выработать рекомендации для дальнейшего
решения этой сложной проблемы в жизни российских корейцев.
[1] Реабилитация народов России / Мин-во
по делам федерации и национальностей РФ. М., 2000. С. 8.
[2] Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши:
Документы, факты, комментарии. М., 1994. С. 169.
[3] Подробнее см.: Губогло М.Н. Энергия памяти:
О роли художественной интеллигенции в воспитании исторической памяти.
М., 1992. С. 39-40.
[4] См.: Пак Б.Д. Корейцы в Советской России
(1917 — конец 30-х годов). М; Иркутск; СПб., 1995; Нам С.Г. Российские
корейцы: история и культура. М, 1998; Бугай Н.Ф. Социальная натурализация
и этническая мобилизация (на примере российских корейцев). М., 1998, и
др.
[5] См.: Митин А.Г. Детерминанты поведения этнодисперсных
групп. М., 1992; Сим Хон Енг. Корейский этнос в системе межнациональных
отношений СССР. М., 1998; Полян П.М. География принудительных
миграций в СССР. М., 1998; Гонов A.M. Проблемы депортации и реабилитации
народов Северного Кавказа, 20-90-е годы XX века. Ростов на/Д, 1998; Пак
Дже Кын. Российские корейцы: этапы эмиграции из Кореи / Моск. Дом
национальностей (МДН). М., 1999, и др.
[6] См.: Ким Ен Ун. По чужому уставу // 24 часа.
Л., 1991; Бугай Н.Ф. «Корейский вопрос» на Дальнем Востоке //
Проблемы Дальнего Востока. М., 1992. № 4; Кузин А. Дальневосточные
корейцы: жизнь и трагедия судьбы. Южно-Сахалинск, 1993; Бугай Н.Ф.,
Харуки Вада. Из истории «русских корейцев» // Дружба народов. М.,
1997. № 7; Бугай Н.Ф. Выселение советских корейцев с Дальнего
Востока // Вопросы истории. М., 1994. № 5; Он же. Трагические
события не должны повториться // Актуальные проблемы российского обществоведения.
М., 1994; Он же. 60 лет депортации российских корейцев // Независимая
газета. 1997. 20 сент.; Он же. Российские корейцы в трудовых
колоннах и рабочих батальонах // Вера и жизнь. М., 1998. № 11-12; Матвеева
Е. Корейский вопрос японскому правительству // Моск. новости. 1993.
24 апр. (№ 43); Козлова Н. Ошибки прошлого. Третья Корея // Рабочая
трибуна. 1993. 22 июня; Сим Хон Енг. Динамика демографических
изменений расселения корейцев на Дальнем Востоке России (вторая половина
XIX — XX век) // Мирное сотрудничество в Северо-Восточной Азии и проблемы
объединения на Корейском полуострове. М., 1995; Он же. Корейский
этнос в системе межнациональных отношений на Евразийском континенте: проблемы
депортации в 30-е — 40-е годы // Россия и Восток: проблемы взаимоотношений
и политика движения. Челябинск, 1995; Он же. Механизм возникновения
депортаций и взаимоотношение их с национальными отношениями // Междунар.
отношения. Т. 39. Сеул, 1999. Вып. 39, № 3; История корейской эмиграции
в России: современная полемика по вопросу о начальном этапе эмиграции
// Корейско-российские отношения в оценках ученых и перспектива развития
/ Ин-т Дальнего Востока при Ун-те Кеннам. Сеул, 2001. С. 53-83; Ло
Ен Дон. Проблемы российских корейцев: история их переселения и решение.
М., 1995; Тронов А.А. К вопросу о миграции корейского населения
на Дальний Восток России (1863-1960) // Изв. Рос. гос. ин-та архивов Дальнего
Востока. Владивосток, 1996; Джарылгасинова Р.Ш. Корейцы // Вера
и жизнь. 1997. № 9-10; Пэ Ын Кен. Демографическая характеристика
советских корейцев Дальнего Востока, 1920-1940 гг. // Проблемы Дальнего
Востока. 1998. № 5; Чародеев Г. Российские корейцы требуют отправить
их на историческую родину // Известия. 1999. 20 нояб.; Почтарев А.Н.
Из истории советско-корейских отношений в 20-50-е годы // Новая и новейшая
история. М., 1999. № 5. С. 135; Нам И. В национальных культурных
объединениях и автономиях // Сеть этнического мониторинга и раннего предупреждения
конфликтов: Бюллетень. М., 2001. Май-июнь, и др.
[7] Эти вопросы неоднократно поднимал в своих публицистических
выступлениях и известный советский историк академик Максим Павлович Ким,
кореец по национальности. Правда, М.П. Ким, как и многие другие историки
того времени, не мог свободно написать труд по этой сложной теме. В 1982
г. он первым заявил о том, что национальный вопрос в СССР не решен.
Имя М.П. Кима широко известно в мире, как и его труды, переведенные на
многие языки. Он основоположник системной культурологии. В общей сложности
им опубликовано более 100 различных работ по истории советской культуры
и по методологии се изучения. Под его научным руководством защищено около
20 докторских и более 200 кандидатских диссертаций.
В июне 1996 г. М.П. Кима не стало. Для российских корейцев академик М.П.
Ким был постоянно примером для подражания в трудолюбии, честности и доброжелательности
к окружающим. (Подробнее см.: Ким Н. Гордость российских корейцев
// Корейская диаспора. М., 1999. Декабрь (№ 9); Ермаков В.Т.
Славный сын корейского народа — памяти видного советского историка академика
М.П. Кима, 1908-1996 гг. // Вера и жизнь. 2000. № 15. С. 37-53.)
[8] В Российской Федерации в 1989 г. — после более чем
60-летнего перерыва — было принято решение возродить Госкомитет по национальным
вопросам. В первые годы Комитет занимался исключительно вопросами межнациональных
отношений, однако затем статус этого ведомства изменился, и перед ним
были поставлены более широкие задачи.
В 1994 г. Комитет становится Министерством, которому передаются вопросы
региональной политики. В 1995 г. Министерство по делам национальностей
России начинает заниматься и вопросами строительства федеративных отношений.
В 1998 г. оно преобразовано в Министерство региональной и национальной
политики Российской Федерации, с 1999 г. — решает проблемы федеративных
отношений, национальной и миграционной политики.
В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 17 мая 2000
г. № 867 «О структуре федеральных органов исполнительной власти» Министерство
было преобразовано в Министерство по делам федерации, национальной и миграционной
политики Российской Федерации. В октябре 2001 г. Министерство было ликвидировано,
часть его функции передавалась в другие министерства и ведомства Российской
Федерации (См.: Текущий архив Минфедерации России).
[9] Бугай Н.Ф. Российские корейцы: новый поворот
истории, 90-е годы. М., 2000. С. 86. См. также: Бугай Н.Ф. Российские
корейцы: от народного консерватизма к естественному этническому развитию
// Этнопанорама. Оренбург, 2001. № 2. С. 14-22, и др.
[10] Пак М.Н. Об исторических судьбах советских
корейцев // Проблемы Дальнего Востока. 1991. №5. С. 187.
[11] Пак M.Н. Об исторических судьбах советских
корейцев // Проблемы Дальнего Востока. 1991. №5. С. 188.
[12] См., напр.: Ли В.Ф. Социальная революция
и власть в странах Востока. М, 1984; Он же. Источники и проблемы
изучения корейского этнического меньшинства в Советском Союзе // Источниковедение
и историография стран Востока. Вып. 3: Россия и АСЕАН (судьба России и
будущее Азиатско-Тихоокеанского региона). М., 1995; Он же. О
бессрочном нейтралитете Корейского полуострова в свете мирового опыта
XX века // Корусфорум. М., 2000. № 9. С. 57-69; Он же. Культурно-национальная
автономия и возрождение корейской диаспоры в России: Доклад на Междунар.
семинаре в Ун-те иностр. яз. («Хан Гук»), февраль 2000 г. // Диаспоры
национальных меньшинств в Китае и России. Сеул, 2000, и др.
[13] Ланьков А.Н. Корея: будни и праздники.
М.: Междунар. отношения, 2000.
[14] Фаттахова Е.Н. Характерные черты и изменения
в образах жизненного цикла у корейцев юга России // Тезисы Всерос. науч.-практ.
конф. Майкоп, 2001. С. 193-197.
[15] См.: Бахмет Ю.Н. Из истории корейских национально-культурных
организаций в России в 90-с годы XX века // Голос минувшего: Кубанский
ист. журнал. Краснодар, 2000. № 3-4. С. 55.
Проблемам российских корейцев посвящено и другое сообщение автора: Корейская
семья в России (к вопросу о конструировании этничности) // Там же. № 1-2.
С. 67-69.
[16] Ким В.М. Свои среди чужих // Российские
корейцы. 2000. Январь (№ 5). С. 13.
[17] См. подробнее: Пискулова Ю. Памяти героя
// Российские корейцы. 2001. Сентябрь-октябрь.
[18] Материалы серии «Народы и культура». Вып. XII: Депортация
народов в СССР (1930-1950). Ч. 1. М, 1992; Иосиф Сталин — Лаврентию Берия:
«Их надо депортировать...» М., 1992; Белая книга о депортации корейского
населения в России в 30-40-е годы. Кн. 1. М, 1995; Кн. 2. М., 1997, и
др.
[19] Книга Памяти: Архивные списки депортированных российских
корейцев в 1937 году. Ч. 1. М, 1997.
[20] Международная общественная региональная организация
«Первое марта» функционирует в Москве, имеет связи с общественными организациями
и объединениями российских корейцев на местах. Организация названа в честь
движения «Первое марта» в Корее, организованного в 1919 г. и связанного
с борьбой корейского народа за независимость. (См.: Сборник материалов,
изданный Международным радио Республики Корея и Институтом международного
образования при Министерстве просвещения Республики Корея. Сеул, 1995,
и др.)
[21] См.: Haruki Wada. Koreans in the Soviet
Union Edited by рае Sook — San Papers of the Centr for Korean Studies
Universyti of Hawaii. 1982. № 2; Kcokuto Sekigum von (The Red Armi of
the far East) // Kaizo. 1939. № 12; Soren Shakaishugi Hiban (Icriticize
Soviet Sozialism) // Gekkan Roshia. 1939. № 5; Бугай Н. Насильственное
переселение корейцев // Синие горы (Сейко). Токио, 1993. № 5; Он же.
Депортация корейцев в СССР: как это было // Iinbungakkai Kijo. Sapporo,
1994. № 52(12) и № 55(7); Он же. «Переселить вес корейское население...
И. Сталин». Сеул, 1966. Кор. яз., и др.
[22] См.: Сим Хон Енг. Историография проблемы
депортации российских корейцев в 30-40-е годы в Союзе ССР // Вера и жизнь.
1997. № 9-10; Ким Г.Н. История иммиграции корейцев. Кн. 1. Вторая
половина XIX века — 1945 год. Алматы, 1999; Бугай Н.Ф. Корейское
этническое меньшинство в российской историографии // Вера и жизнь. 2001.
№ 16; Нам С.Г. Указ. соч., и др.
Особо следовало бы отметить названное монографическое исследование Г.Н.
Кима (Казахстан). Автор исследует круг проблем, связанных с начальным
этапом миграции корейцев в российское Приморье и другие регионы планеты
Земля, который начался во второй половине XIX в. и завершился с окончанием
Второй мировой войны.
Г.Н. Ким сконцентрировал внимание на анализе причин переселения корейцев,
динамики иммиграционных волн, социального состава иммигрантов, географии
расселения в странах-реципиентах. На богатом материале раскрываются предпосылки
социально-экономической адаптации иммигрантов, изменения их правового
статуса, создания основы жизнедеятельности зарубежных корейских диаспор,
включая и российских корейцев. Однако, касаясь причин депортации корейского
этноса в СССР, Г.Н. Ким не смог аргументированно представить причины самой
депортации. Вряд ли надо увязывать политику 20-х гг., когда Правительством
СССР намечались меры по переселению корейцев, с процессами депортаций
конца 30-х гг.; по-нашему мнению, природа их, как и цели, были совершенно
разными.
[23] См.: Жамсуев Б.Б. О реабилитации репрессированных
народов // Думский вестник. М., 1995. № 3 (18); Коцонис А.Н.
Правовая база реабилитации депортированных народов // Федерация и народы
России: Информ. бюллетень Миннаца России. М., 1997. № 1 (11); Он же.
Правовая база реабилитации депортированных народов // Там же; Он же.
Проблемы реабилитации репрессированных народов // Там же. 1998. №
2; Он же. Реабилитация и законность // Человек и право. М., 1997.
№ 2; Бугай Н.Ф. Реабилитация народов — одно из направлений национальной
политики по укреплению федеративных отношений // Российский федерализм:
опыт становления и стратегия перспектив. М, 1998, и др.
[24] См.: Конфедерация репрессированных народов и граждан,
1954-1994. М., 1994; Сборник нормативных и законодательных актов реабилитации
жертв политических репрессий. М., 1993; Особая папка И.В. Сталина: из
материалов НКВД-МВД СССР: Каталог документов // Архивы новой и новейшей
истории России, 1944-1953. Т. 1. М., 1994; Реабилитация народов и граждан,
1954-1994. М., 1994, и др.
[25] Тишков В.А. Очерки истории и политики этничности
в России. М, 1997.
[26] Кольев А. Чеченский капкан. М., 1997. С.
18.
[27] См.: Институт этнологии и антропологии Российской
академии наук: Отчет о работе в 2000 г. М, 2001. С. 8, 15.
|
