ПРОЩАЙ, СЛАВА..
ВАЛЕНТИН ЧЕН, РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ, №16, ИЮЛЬ
2001 г.
С нами больше нет великого
журналиста и человека, основателя журнала «Корё сарам» Вячеслава ОГАЯ.
ГАЗЕТА
«РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ», № 16, ИЮЛЬ 2001 г.
9 июня 2001 года мы потеряли своего товарища. Потеря
невосполнима. Нас и так мало — профессиональных журналистов из числа
российских корейцев. Заметных, известных-единицы. Великих — он один.
Увы, пока он был живой, мы были сдержаны даже в комплиментах: «Слава,
нормальный получился номер!» или «Старик, хороший журнал выпускаешь!»
И только сейчас осознаешь, как много он сделал для всех нас.
Как-то он поведал мне о том, что выпускать журнал было мечтой его просвещенного
деда. Он был близок к ее осуществлению. Но тогда в трагическом 1937
году судьба распорядилась иначе. Спустя 60 лет в Санкт-Петербурге вышел
потрясающий номер журнала «Корё сарам», целиком посвященный 60-летию
депортации. Его мог сделать только человек с большим сердцем и умом.
Мы познакомились в середине 70-х. Тогда впервые и потом всегда, когда
встречались, он удивлял невероятным количеством оригинальных идей в
самых несовместимых, казалось бы, сферах жизни. Они буквально бурлили
в нем. Верно, он пробовал заниматься многим, но в полной мере его человеческий
и профессиональный талант проявился в журналистике — любимой профессии,
которой он гордился невероятно. Все, чем он занимался параллельно, кормило
его и его близких, журналистика была его духовной пищей, которая питала
и поддерживала тысячи людей.
В наш прагматичный век альтруизм и бескорыстие — забытый и редкий дар.
Слава обладал им сполна. Заряженность мыслью, чувством, добротой и соучастием
была его извечным состоянием. Эти качества уживались естественно и просто
в его энергичной, вездесущей, но при этом несуетливой натуре.
Больно. Пусто.
ВМЕСТЕ С НИМ УШЛО ЧТО-ТО ДОРОГОЕ, НЕЖНОЕ, ПРИВЫЧНОЕ
ВАЛЕРИЙ ЕВСЕЕВ, ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ГАЗЕТЫ «ВЕЧЕРНЯЯ
МОСКВА»
РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ, №16, ИЮЛЬ 2001 г.
ОГАЙ всегда возникал
неожиданно. Вдруг звонок. «Привет!» — «Слава, ты где?» — «В Москве,
только прилетел» — «Встретимся?» — «Наверное, нет, я пролетом. Как у
тебя дела?» — «Все более-менее» — «У меня тоже. Своим привет» — «Взаимно».
Зачастую примерно так выглядело наше общение в последние
годы. Иногда он появлялся под вечер прямо в редакции. И всегда у него
с собой «что-то было» — дабы, видимо, не ставить хозяина в неловкое
положение. Накоротке выпив по рюмке и обменявшись новостями, тут же
прощались — он всегда куда-то спешил. Гораздо реже удавались нам заранее
оговоренные встречи, когда можно было без суеты предаться роскоши человеческого
общения. У нас не было с ним «общих дел» в сегодняшнем понимании этих
слов. И потому разговоры наши носили сугубо «гуманитарный» характер.
О семье, о детях и внуках, о политике, о друзьях, о последних поездках.
.. И всегда в такие встречи мы любили вспоминать, как познакомились.
Это было в Болгарии, в доме отдыха журналистов. В тот год, когда у нас
начался горбачевско-лигачевский крестовый поход на пьянство, когда на
юге страны выкорчевывали виноградники, а в Москве и Питере бутылка вина
стала редким, дорогим и почти запретным подарком.
Мы сидели у теплого моря, разливали по кругу драгоценную багряную жидкость
и жи¬во обсуждали творящуюся на том берегу дурь, искренне полагая, что
надолго проща¬емся с замечательной традицией говорить добрые слова под
мелодичный звон бокалов.
Слава тогда работал в ЛенТАССе, я — в «Правде», мы были относительно
молоды, перестройка только набирала ход, и никто из нас не знал, что
будет завтра.
Сегодня я понимаю, что Вячеслав Николаевич Огай лучше многих из нас
понял но¬вую жизнь, наиболее органично вписался в нее.
Он сумел совместить в себе казалось бы несовместимое — романтичность
и рыночность, бескорыстность и предпринимательство, коммерцию и журналистику.
Он сумел стать другим человеком, оставшись таким же, каким был всегда
— открытым друзьям, обаятельным, остроумным, надежным.
...Мы, конечно, все — эгоисты. Ушел из жизни близкий человек, а мы жалеем
самих себя — потому что и из нашей жизни вместе с ним ушло что-то дорогое,
нежное, привычное.
Вот и у меня не зазвонит неожиданно телефон и не скажет знакомым голосом:
«Валера, привет!» И я никогда уже не спрошу: «Слава, ты где?»
БЫЛ ОПТИМИСТОМ ПО ПРИЗВАНИЮ
КОЛЛЕГИ, ДРУЗЬЯ (САНКТ-ПЕТЕРБУРГ)
РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ, №16, ИЮЛЬ 2001 г.
Он умер мгновенно. И
слова «перестало биться сердце» в данном случае несут вполне конкретный
смысл: смерть наступила от сильнейшего сердечного приступа. Так ушел
из жизни наш товарищ и коллега по журналистской профессии Вячеслав Николаевич
ОГАЙ. В июле ему исполнилось бы 58...
Слава был оптимистом по призванию, человеком беспокойным
и одержимым, го¬товым всегда откликнуться на чужую беду. В Ленинград
он приехал из Кустаная с дипломом агронома, здесь окончил журфак университета.
В 70-80-е годы Вячеслав Огай работал корреспондентом Ленинградского
отделения ТАСС. Много ездил по Ленинградской области, писал о жизни
села, о народных талантах, культурных традициях. А память о первой профессии
воплотилась в цикле материалов под рубрикой «Во саду ли, в огороде...»,
которые со временем сложились в миниатюрную энциклопедию премудростей
земледельческого труда. В личном деле Вячеслава Огая остались строгие
анкетные записи о том, что в разные годы был он и рабочим совхоза, и
школьным учителем физкультуры, и трубоукладчиком, и машинистом электростанции.
Но именно в журналистике осуществил он свое главное дело, основав в
1992 году в Петербурге международный корейский журнал «Корё сарам».
Это издание стало важным событием в жизни бывших советских корейцев,
внесло вклад в дело возрождения их национального духа, открыло немало
трагических страниц из истории репрессированного народа. Вячеслав Огай
был активным членом совета диаспоры петербургских корейцев. Мы сохраним
добрую и светлую память о нашем товарище, человеке доброй души и горячего
сердца.
ОН БЫЛ СОЛНЕЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ
ЮРИЙ ХВАН, ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ ОБЩЕРОССИЙСКОГО
ОБЪЕДИНЕНИЯ КОРЕЙЦЕВ
РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ, №16, ИЮЛЬ 2001 г.
Я уверен, что горькая
весть о кончине Вячеслава Николаевича ОГАЯ отзовется глубокой скорбью
в сердцах всех, кто его знал...
Его любили. Потому что он был солнечным человеком.
Он играючи нес свою нелегкую мужскую долю и никогда не нагружал людей
своими проблемами, а всегда решал их сам. С ним всегда было легко, потому
что, будучи сам оптимистом, он заражал окружающих своим оптимистичным
видением мира.
Помню его рассказы о детстве и юности, прошедших в Кустанайской области,
куда были депортированы его родители. Казалось бы, вот повод вспомнить
о трудностях, которые выпали на его долю. Ничего подобного: с юмором
и смехом он живописал начало своей трудовой деятельности в качестве
преподавателя физкультуры.
Помню, как он рассказывал о своем ленинградском периоде работы в качестве
сотрудника отделения ТАСС — и опять получалось заразительно смешно,
интересно, трогательно.
Мне посчастливилось познакомиться со Славой в период, когда мы создавали
Всесоюзную ассоциацию советских корейцев, организационно оформляли местные
корейские организации. Он был в числе делегатов I съезда BACK, тех,
кто создавал Ленинградскую корейскую ассоциацию, а затем несколько лет
был ее президентом. Несмотря на то, что уже тогда давало знать о себе
его изношенное сердце, Слава нес с достоинством и огромной ответственностью
свои нелегкие обязанности.
Инфаркт за инфарктом сотрясал его сердце, а он выкарабкивался и снова
оказывался в гуще новых планов и дел: будучи высочайшим профессионалом,
консультировал предвыборные кампании в Санкт-Петербурге, работал советником
в аппарате первого вице-премьера Правительства России.
В последний свой приезд в Москву — весной нынешнего года — он говорил
о том, что готовит очередной номер журнала, и что это будет потрясающий
номер... Я не знаю, успел ли он его сдать в печать...
Смерть унесла на своих железных крыльях Славу — нашего доброго и верного
товарища, нашего коллегу и соратника Вячеслава Николаевича Огая — и
наполнила наши сердца нестерпимой горечью...
Ну, почему же, почему так рано, так жестоко, так несправедливо...
ЗА НИМ — КАК ЗА КАМЕННОЙ СТЕНОЙ
ВЛАДИМИР ПУ, РОССИЙСКИЕ КОРЕЙЦЫ, №16, ИЮЛЬ
2001 г.
Смерть Вячеслава Николаевича
Огая так неожиданна, что в нее никто не хочет верить. Он был в расцвете
сил, полон творческих сил и замыслов. Вдова Вячеслава Николаевича —
Валентина Георгиевна — безутешна в горе. Передавая фотографии для газеты
“Российские корейцы”, она сказала:
— Мы были за ним — как за каменной стеной, и без него
сейчас очень неуютно...
Всего Вячеслав Николаевич добивался сам, как говорят в таких случаях,
сам строил свою судьбу. Жизнь зачастую была неласкова с ним и один из
уроков, вынесенный им, — быть самому добрым с людьми, не ожидая никаких
ответных шагов или благодарностей.
Видимо, оттого, что сам пережил несладкое детство и отрочество, Вячеслав
Николаевич как-то по-особенному относился к детям. Валентина Георгиевна
говорит:
— Он так любил сына, так трогательно берег его, что, казалось, хотел
оградить от всяческих напастей, которые могут встретиться на его пути...
Когда у них появились внуки — сначала Настя, а потом Андрей, Вячеслав
Николаевич как-то изменился, стал мягче, хотя, надо сказать, жестким
он не был никогда.
Он, видимо, понимал, что именно с ними — внуками, связано и его будущее,
и то, как жизнь его в последующих поколениях отзовется. Их тоже, видимо,
он хотел оградить от всего плохого и наносного. Именно поэтому все в
семье Огаев были за ним, как за каменной стеной.
Сейчас, когда его нет, во что невозможно поверить, мы все равно чувствуем
Вячеслава Николаевича, представляя при этом: какое бы решение он принял,
как поступил бы и что бы сказал...
Человек жив, пока жива о нем память.
