КТО МЫ ТАКИЕ?

     В том далеком 1952 году они себя называли пятнадцатью политруками. Семь коммунистов и восемь комсомольцев. По направлению ЦК партии они выезжали из Ташкента на Сахалин. 15 корейцев, направленных "для усиления органов просвещения, культуры Сахалинской области".
     Сегодня бывший комсомолец Николай Семенович КИМ — пенсионер, председатель областного Совета сахалинской общественной организации пенсионеров (ветеранов) органов госбезопасности. Гостя "Корейской диаспоры" принимает Владимир ШИН.

     Николай КИМ: — Вот так незаметно и пролетели почти полвека моей жизни на Сахалине. — Николай Семенович улыбается — Был учителем, комсомольским работником, в 58-м году взяли в аппарат райкома партии, потом дослужился до замзавотделом, а в декабре 1967 года, в связи с созданием идеологического отдела областного комитета госбезопасности, меня направили туда. А на пенсии я с сентября 90-го года. Сейчас мы под эгидой нашей областной общественной организации создали коммерческую структуру, занимаемся рыбным промыслом.
     Владимир ШИН: — Стало быть, перед вашими глазами прошла полувековая история Сахалина?
     Николай КИМ: — Да, можно так сказать.
     Владимир ШИН: — Говорят, это было непростое время для корейцев острова?
     Николай КИМ: — Собственно, у нас на острове проживают три категории корейцев. Где-то процентов 80 — выходцы из Южной Кореи. Их перед началом Второй мировой войны, в 38-м, 39-м, 40-м японцы насильно завезли с полуострова на строительство своих военных объектов, в угольные шахты, на лесозаготовки - как дармовую рабсилу. Жили очень тяжело, в шахтерских разбитых бараках, бесправно, японцы старались отнять или украсть у них заработанные гроши, очень много их полегло на шахтах, да и болезни немало выкашивали...
     Владимир ШИН: — Это были японские военнопленные?
     Николай КИМ: — Нет, гражданские лица насильственно вывезенные японцами из Южной Кореи... А после войны, в начале пятидесятых годов на остров стали приезжать по вербовке, по контракту на заработки люди из Северной Кореи. Ну и мы, советские корейцы, направленные на остров на партийную, комсомольскую работу, в органы народного образования, медицины, да и просто разнорабочие...
     Владимир ШИН: — И как все вместе уживались?
     Николай КИМ: — С трудом. Южнокорейцы считали себя первым сортом, северокорейцев - вторым, ну а уж нас, советских, самым низшим. Между этими прослойками не разрешалось даже в браки вступать. Старики за этим очень зорко следили. Сейчас, конечно, все в прошлом, но было...
     Владимир ШИН: — Теперь, как известно, часть южнокорейцев возвращается на родину.
     Николай КИМ: — Да, для них в Ансане, недалеко от Сеула, на деньги японцев возведен целый квартал, шестнадцать двадцатиэтажных домов. Я видел по телевидению, какие прекрасные квартиры ждут возвращенцев. Но в эти дома должны въехать лишь те, кого пятьдесят лет назад лишили родины. Они не могут взять с собой детей, внуков, мужей и жен, которых обрели в России. Это же целая трагедия! Старики говорят: хочу, чтобы меня похоронили на родной земле. Их понять можно. Пятьдесят лет жизни в России на птичьих правах, в вечном ожидании возвращения на родную землю... Вот и едут. Видели бы вы эти горестные проводы! Вроде бы счастливый день для человека наступил — возвращается на родину, а его отрывают от детей, близких, везут в современные квартиры, где никогда не услышишь смеха детей, топота ножек любимых внуков... Не каждый это может выдержать. Не проводы, а сплошные слезы. Где-то около сорока стариков уже вернулось обратно на Сахалин.
     Владимир ШИН: — А что, нельзя было договориться с японцами и южнокорейцами о строительстве подобного микрорайона, скажем, в Южно-Сахалинске?
     Николай КИМ: — Думаю, такое вполне возможно. Было бы на то желание нашей стороны. Сумел же губернатор Приморского края Евгений Наздратенко договориться с Сеулом о строительстве в Приморье силами южнокорейцев поселка "Корейская деревня" для российских корейцев.
     Владимир ШИН: — Ну и вы, наверное, уже не сможете без Сахалина?
     Николай КИМ: — Это уж точно. В первое время, конечно, было нелегко. Ведь мы как воспитаны? Думаем, говорим только по-русски, родного языка не знаем. А тут жить надо в корейской среде. Пришлось самоучкой постигать язык.
     Владимир ШИН: — А остались бы жить в Ташкенте, глядишь, и не понадобился бы корейский язык...
     Николай КИМ: — Нет, корейцу знать свой язык обязательно нужно. Я в этом твердо уверен. Чем дольше живешь, тем больше это понимаешь. Конечно, по молодости порой кажется: к чему мне корейский язык, если живу я среди русских, узбеков, кавказцев? Мне и с одним русским языком можно безбедно жить... А что мне может дать корейский язык? На родину предков меня особо не тянет, так, разве туристом в Сеул можно съездить, так там переводчики помогут.
     Владимир ШИН: — Действительно, молодость не всегда мудра... А вы замечали, как порой русские люди, особенно из сельской местности изумляются: как чисто вы говорите по-русски! Вот на острие этого изумления суть межнациональных проблем. Как же так, чужой обликом, узкоглазый, а так шпарит по-русски, что просто диву даешься, а иной раз такое завернет, чего и не от каждого русского услышишь! Диво-дивное, да и только... Но и не будешь же каждому объяснять, что в далеком 1959 году, в Алма-Ате, среди сотен абитуриентов филологического факультета Казахского государственного университета на вступительных экзаменах было всего две "пятерки" за сочинение — у русского Валерия Полякова и корейца Владимира Шина...
     Что и говорить, немало вопросов может поставить жизнь перед молодым корейцем. Как о нас обычно говорят те же русские? Кореец? Значит честный, трудолюбивый, вот еще лук умеет выращивать, да арбузы. А ведь не все укладывается в эту упрощенную форму. А почему кореец тих и неприметен среди всех? Ему бы рвануть на груди рубаху, взреветь: эх непроста ты жизнь корейца среди русоволосых да горбоносых! Его изгоняют из родных мест, притесняют, урезают, обносят, а в его узких восточных глазах не блеснет ярая ненависть к обидчикам, неуемная жажда мести, коварного удара исподтишка! А ведь из числа его молодежи самые тонкие мастера тэквондо, каратэ, бокса - словом, не робкого десятка ребята. И японца могут в честном бою на татами уложить, да и мексиканца послать в затяжной нокдаун. А они пуще огня сторонятся конфликтов, стычек, ора, предпочитают молчаливый отход. И в то же время о самолюбивости, упертости корейцев можно говорить долго. А эта аккуратность, скрупулезность в деле? И отчего это нет среди корейцев дебоширов, бузил, алкашей, крутых, бомжей, трепачей, хапуг, кидал, террористов, воров, ментов и прочих-прочих ярких персонажей нашей нынешней российской жизни?
     Николай КИМ: — А ведь всему есть объяснение, причины. Ведь корейский характер имеет многовековую историю. И жизнь рядом с великими соседями, такими, как Китай и Россия или неспокойными японцами, вечно решающими свои территориальные проблемы, конечно же, не была так проста. В этом истоки менталитета корейца, его тяга к самостоятельности, свободе, неподкупность, обособленность, умение выжить при любых условиях и прежде всего через кропотливый труд полагаясь только на самого себя.
     Владимир ШИН: — И знать такие вещи полезно каждому корейцу, и, прежде всего, молодому. Чтобы уметь трезво ценить свои возможности и не уподобляться юнцу не знающему родства, не быть безликим россиянином, а гордо нести по свету свою узкоглазую голову. И если уж южнокорейские соплеменники именно при всех чертах корейской натуры сумели войти в число стран-лидеров нынешнего мира — значит, стоим мы чего-то, корейцы, на этой земле.
     И самый кратчайший путь к корейским первоисточникам — родной язык. Знать его, свою родословную - это стержень личности любого человека. Как много мы теряем не владея родным языком. Начать с малого, а за ним приоткроется большое, главное, сам смысл твоего состояния.
     И все же, ведь можно прожить корейцу, скажем, в Санкт-Петербурге без корейского языка?
     Николай КИМ: — Так живут же. И очень даже многие. Только психологически, думаю, жизнь у них не так проста, как они пытаются изобразить. Можно, конечно, забыть, что ты кореец. Но тебе об этом постоянно напоминают другие. Свои, друзья, сослуживцы уже давно не видят в тебе инородца. Это делают незнакомцы. А их большинство. И никуда от них ты не спрячешь свои узкие глаза. Так уж устроен человек: чужое, непривычное ему кажется враждебным.
     Владимир ШИН: — Значит, надо чаще встречаться с тебе подобными. Хотя бы для психологической разрядки. Вот именно для этих целей нам надо множить число национальных клубов, ассоциаций, кружков, обществ, языковых курсов. Я часто вижу на различных корейских праздниках одного пожилого корейца. У него в миру куча почетных званий, наград, очень серьезный, солидный человек. А он здесь, среди своих такие танцы, пляски отчебучивает. Вот я и думаю: а смог бы он так свободно себя чувствовать в рядовом московском ресторане?
     Вот ради такого ощущения человеком свободы, раскрепощенности и должны расти и крепнуть, разнообразить формы работы наши корейские центры, ассоциации. Думают ли всерьез над этой тихой радостью человека наши серьезные корейские функционеры?
     А я бы вообще пошел дальше: разрешил бы в отдельных клубах общаться друг с другом только на корейском языке. Пусть люди косноязычат, подсмеиваются друг над другом, поправляют друг друга, но упорно пытаются говорить по-корейски. Среда языковая нам нужна позарез, чтобы мы могли привести туда и своих детей, внуков, коли дома не умеем говорить на родном языке.
     Николай КИМ: — А что, по-моему неплохая идея...
     Владимир ШИН: — Вас в жизни часто обижали за ваши узкие глаза?
     Николай КИМ: — Можно не отвечать?
     Владимир ШИН: — Почему?
     Николай КИМ: — Я в партийном котле варился и знаю отношение официальных органов к нацвопросу. Нигде, например, не предписывается относиться к людям в зависимости от разреза глаз или горбатого носа. Но местные власти, особенно малообразованные чиновники ко многому относятся своеобразно. Помню, в семьдесят девятом году был декабрьский Пленум ЦК КПСС по химизации сельского хозяйства. А я являлся членом правления Общества по распространению политических и научных знаний. Сколько докладов на эту тему прочитал в народе - счет потерял. Вроде, говорят, надо Кима за проделанную работу поощрить. Пошли к секретарю обкома по идеологии, так, мол, и так, говорят. А он отвечает: "У нас же две с половиной тысячи членов общества "Знание", и что, нет ни одного достойного русского? Зачем вам отмечать корейца?" Или был у нас директор интерната Николай Леонтьевич Цой, известный, любимый многими педагог. Все в один голос говорят: надо присвоить ему звание заслуженного учителя Российской Федерации. Пошло представление на бюро горкома партии. Первый секретарь встает и говорит: "У нас в городе тысячи достойных учителей, а вы одного корейца нашли."
     На Сахалине никогда кореец не занимал высоких должностей. Это, так сказать, наказание за узкие глаза по высшему разряду.
     Владимир ШИН: — А более приземленному?
     Николай КИМ: — Всякое бывало. Еду, скажем, на рыбалку. Останавливает милицейский наряд. Видят за рулем — кореец сидит. У меня же на лбу не написано, что я сотрудник госбезопасности. "Ваши документы!" — спрашивает сержантик. Понятно, паспортный режим. Достаю служебное удостоверение, показываю. "Извините", — говорит. Обидел он меня или нет? Вроде бы формально нет, а по сути...
     Владимир ШИН: — Так, наверное, себя сегодня чувствуют лица кавказской национальности в Москве? Психологически это очень тяжело... Что и говорить, немало еще у нас в России прорех, несуразностей, перекосов, а то и просто беззакония в национальном вопросе. Когда же мы станем цивилизованной страной?
     Николай КИМ: — Думаю, мы еще долго будем в России чужими среди своих. Вот я оглядываюсь на свою жизнь и думаю: куда бы я не ходил, с кем бы не встречался, прежде всего мне или говорят или дают понять, что я кореец. А какой я, по сути, кореец? Да русский я в душе на 90 процентов, вся жизнь, образ мыслей — все у меня подчинено одной культуре — русской. Вот моя родина — Россия, и ее древняя история — моя до мозга костей, и царь Иван Грозный — это мой бывший царь. Да и Корея мне никакая не нужна, ни Северная, ни Южная. Греет, конечно, что южнокорейцы таких высот достигли. Но меня больше мучат свои вопросы, и, прежде всего: когда ж ты Россия моя поднимешься и меня вместе с собой поднимешь? А то, что я знаю обычаи корейского народа, язык — так что в том плохого? Я как та естественная склейка между двумя народами...
     Владимир ШИН: — А в семье, Николай Семенович, вы на каком языке разговариваете?
     Николай КИМ: — На русском, конечно. У меня сын женат на русской. Начну я, скажем, с ним говорить по-корейски, невестка может обидеться, подумает еще, что я ее обсуждаю. Нет, думаю, так дело не пойдет. Я их всех, сына, дочь, невестку отправил на курсы корейской языка. Полгода они проучились, вроде читать по-корейски могут. Но ведь им же общение нужно, без него любой язык — мертвый. Вот и говорю: наши корейские ассоциации тоже должны подумать о моих детях, собрать их где-то вместе, дать возможность общаться на корейском языке. Нужно это нам всем? Да еще как!
     Владимир ШИН: — И все же в том, что наши дети не говорят на родном языке, не знают обычаев, традиций своего народа, глубочайшей, древнейшей истории к которой принадлежат — в этом, прежде всего, наша вина, старших. Не объясняем, не заставляем, не убеждаем, что все это надо. Уж очень мы небережливые, нелюбопытные люди. Жизнь и быт заели? Может быть. А жаль. Мы, и только мы должны обеспечить своим детям жизнь без комплексов, достойную, гордую.
     Николай КИМ: — Мало мы напоминаем своим детям, что корейская культура — одна из древнейших в мире. Надо к ней тянуться, стремиться. Как объяснить, скажем, молодым белорусским корейцам, что без этого им будет в жизни ох как трудно, как научить их не страдать оттого, что он узкоглазый, а гордиться тем, что он кореец?
     А ведь у нас, корейцев России немало достойных людей, которыми мы по праву можем гордиться. Только мы их не знаем, потому что у нас нет современных корейских средств массовой информации. Вот, недавно в газете "Аргументы и факты" я узнал, что у нас есть действующий генерал-майор Владимир Ильич Цай. Какая гордость! А потом в нашей "Корейской диаспоре" познакомился с Героем России Юрием Павловичем Эмом. Да я несколько дней гордый ходил по Южно-Сахалинску!
     Я считаю, что ваша газета, то есть наша "Корейская диаспора" должна сыграть организующую роль в нашем общественном движении. Вот мы получаем с женой очередной номер, мы с упоением читаем материалы о событиях в нашей общине, героях, которых не знали. А ведь это так важно!
     Вы должны честно и прямо говорить о положении дел в нашей диаспоре, объяснить людям, чем заняты их лидеры, как они думают о простых корейцах, что предпринимают для их благополучия.
     И еще вы должны поднимать серьезные насущные проблемы. Почему, скажем, евреи выезжают в Израиль, берут с собой детей, внуков. Немцы едут в Германию, всех берут с собой. А почему корейцы не могут никого забрать, переезжая в Южную Корею?
     Владимир ШИН: — Мне кажется, в корейце индивидуальное начало заложено более глубоко, нежели в других. Вот, скажем, работает кореец в какой-то организации, ведь он не приведет туда второго корейца, непонятно почему: то ли ему стыдно тащить за собой второго узкоглазого, или он по природе совсем об этом не думает. А как, скажем, евреи относятся друг к другу? Совсем иное — полная взаимопомощь, активная заинтересованность в своем соплеменнике. Пришел сегодня еврей в организацию, завтра их будет два, три, все больше и больше. И они вовсе не стыдятся стоять насмерть друг за друга. Словом, евреи объединяются, а корейцы расползаются. Любопытно, не правда ли?
     Николай КИМ: — Да, корейцы особенный народ. Он прямолинеен: если хочет быть наравне с другими, то должен работать вдвое больше. И еще: кореец живет среди русских сравнительно недавно, а евреи существуют уже века, они глубже знают среду обитания более в ней предприимчивы.
     Владимир ШИН: — Значит, корейцев в далеком будущем ждет судьба евреев?
     Николай КИМ: — Не знаю... Думаю, что это не произойдет хотя бы в силу большой внешней непохожести славян и монголоидов. Кореец не затеряется среди русских, возьми он хоть три русских фамилии.
     Владимир ШИН: — Кстати, не кажется ли вам, что наша общероссийская национальная политика консервативна во многих проявлениях? Единственно в чем мы преуспели, это просто провозгласили лозунг светлого будущего: человек человеку — товарищ и брат. И после этого палец о палец не ударили чтобы превратить девиз в суть жизни.
     У американцев, скажем, героями фильма могут быть и шотландцы, и негры, и китайцы. Почему же в наших кинолентах, на театральной сцене мы не можем видеть в главных ролях или второстепенных бурята или калмыка? Думаю, ни один сценарист или драматург не предписывает режиссеру: в той роли должен играть русский, а в этой — еврей. Но, тем не менее, именно это и происходит. Нет, вы мне объясните: почему, скажем, Деточкина или следователя Знаменского не может сыграть симпатичный кореец. Ну ладно, пусть не на главных ролях, в массовках даже почему нет актеров-корейцев? Играют же в наших фильмах евреи французов-мушкетеров, а мы, корейцы не •проходим даже в менее знаковых произведениях нашего отечественного кино или драматургического искусства?
     Я никак не могу понять: почему корейские юноши и девушки даже не помышляют об актерской карьере на театральных подмостках Москвы, Санкт-Петербурга или на экранах всероссийского кинематографа? Почему они не рвутся в популярные театральные училища, или на актерский факультет ВГИКа?
     Да, к сожалению, так у нас в России заведено. Точнее говоря, так не принято. Кореец не может быть актером русского театра, как бы великолепно он не владел русским языком. Что это, если не дискриминация по национальному признаку?
     Николай КИМ: — И все же сегодня корейцы чувствуют себя в России куда свободнее, нежели раньше. Закон о реабилитации открыл перед нами новые перспективы. Теперь кореец — генерал российской армии, Герой России, депутат Госдумы, академик РАЕН, крупный бизнесмен, мэр города, известный архитектор, писатель. Все это позволяет надеяться о новых для нас перспектив, особенно для наших детей и внуков.
     Владимир ШИН: — На очередном международном конгрессе на Гавайских островах ученые-востоковеды из 60 стран определили: корейцы заняли прочные позиции в группе, которую условно можно отнести к мировым нациям. Сегодня за рубежами Корейского полуострова насчитывается 5,5 миллионов человек, в США более 2 миллионов, в Китае 1,9 миллиона, в Англии, Германии, Австралии, Канаде по 50-70 тысяч человек, в странах СНГ — около 500 тысяч.
     Участник конгресса директор Центра исследований АТР Дипломатической академии МИД РФ академик РАЕН Владимир Федорович Ли говорит, что на форуме была отмечена высокая степень натурализации у корейцев. Приезжая в чужие страны они быстро осваивают обычаи граждан основного народа, его язык. Билингвизм или двуязычие — молодая проблема в мировой культуре. Для российских корейцев нет важнее задачи восстановления билингвизма. Без русского языка невозможно, но если ты не знаешь корейского, то всегда чувствуешь дискомфорт. Возможности возрождения родного языка сегодня более чем достаточны. К тому же эти проблемы подняты на международный уровень. И ученые-востоковеды будут всячески содействовать решению этих задач, помогать друг другу. Словом, существуют все предпосылки и условия для того, чтобы российские корейцы повернулись всерьез к освоению родного языка.
     Именно через корейский язык — к познанию своего национального достоинства. Воспользуйтесь же этой возможностью, необходимостью, корейцы...
     Пожмите протянутую вам руку.

Дмитрий ШИН